Между тем, его дыхание становилось всё более затруднённым.
— Но, Клаудио, — пролепетал Жильберто, едва сдерживая слёзы, — неужели вы оставите нас?!…
Приложив кулак к груди, словно сдерживая себя, он добавил:
— А как же ваш внук?
У умирающего появилось на лице почти радостное выражение, и он сказал:
— Моя внучка…
И сдержанно добавил:
— Спирит не заключает пари… Но… если я прав… в своём упорстве… я попрошу вас об одной вещи. Я прошу вас, чтобы малышку… назвали Маритой… обещайте мне это…
Усталость и бледность усилились.
Наконец, воздействие концентрированных магнетических сил стало уменьшаться. Ногейра смог ещё попросить своего друга прочесть молитву и провести несколько пассов… Фармацевт помолился, весь дрожа, и провёл несколько пассов. Через несколько мгновений умирающий вспомнил о прощании Мариты и почувствовал, что кто-то касается его своими пальцами. Это Персилия по-матерински ласкала его. Он вытянул свою правую руку в направлении дочери, бросив на неё свой последний взор. Направляемая Феликсом, Марина протянула ему свою маленькую тонкую руку, которую Клаудио сильно сжал, пока напряжение не оставило его, и было видно, что он словно отдыхает…
Клаудио впал в кому, словно заснул, и в течение четырёх часов сильное сердце билось в его груди, несмотря на усердие, которое мы прилагали, чтобы освободить его.
В первые часы рассвета, с помощью своих детей и Саломона, который оставался с нами, Феликс возвысился в молитве, и при поддержке друзей из Высшей Сферы, к услугам которых мы прибегли, он окончательно отделил Клаудио от утомлённой плоти, положив его голову в объятия Персилии для того похода, который нам предстояло совершить…
Засияло Солнце, вставая над горизонтом, и, созерцая его лучи, освещавшие это утро, полное любви, в которой сын покоился на груди у матери, я подумал, что Бесконечно Благой Отец, видя их обновлёнными, посылал их на Землю, чтобы привести затем на Небеса в золотой машине.
13
Принятый в организацию помощи, связанную с нашими службами, а окрестностях Рио, восстанавливался развоплощённый Ногейра.
Феликс, который никогда не отдыхал, поскольку всегда был абсолютно уравновешен, предоставил его нашим заботам, не возвращаясь, чтобы увидеть его.
Уже пробуждённый, Клаудио воспринимал наши проявления дружбы и уважения, смущённый и стеснительный. Время от времени он извинялся за то, что слишком привязан к комплексам вины.
Мы прибегали ко всем средствам, чтобы разубедить его, извлекая пользу из ошибок и извлекая из них уроки, отмечая их в тетрадях прошлого, чтобы иметь возможность проконсультироваться в нужный момент. Деревья освобождаются от опадающих листьев, которые становятся перегноем для корней. Божественные Законы рекомендуют забвение зла, чтобы добро могло внедриться в нашу личность, порождая автоматизмы возвышения. Мы также прошли через подобные кризисы. Но мы, в конечном счёте, открыли лекарство от немощи чувств в труде. Мы все вынуждены ограждать себя, в вазе души, от постоянного волнения накипи пороков и преступлений прошлого, иначе у нас могут отнять возможности настоящего в улучшении будущего, хоть жизнь советует никогда не забывать нашу незначительность, имея в виду залезшие в долги сознания, которыми мы ещё долго будем оставаться. И где бы мы ни были, мы понесём в нашем разуме багаж старых несовершенств. Пусть Клаудио культивирует терпение, поскольку никто не может совершенствоваться без терпения, даже в отношении самого себя. С друзьями из «Душ-Сестёр» он считал, откуда он вышел к сражениям перевоплощения. У него была временная амнезия, под естественным воздействием опыта, которым он был обусловлен на физическом плане. Но он обретёт момент более широких потенциалов памяти, радуясь благословенных находкам. Мы обратились к брату Феликсу, который выказывал ему особую преданность, дано ли нам выявить специальные склонности этого Духа, открытого для всех призывов возвышенного братства.