Беседа продолжалась, но работа потребовала нашего присутствия в соседней комнате, где девушка испытывала приступ невыразимой горечи, в вибрациях сильной боли.
10
Вытянувшись в постели, Марина горько плакала.
Подслушанные в диалоге откровения раскалёнными щипцами жгли ей сердце. Она чувствовала себя покинутой; она хотела умереть.
Что ж, всё подтверждалось, и преданность Жильберто было лишь видимостью. Он присвоил себе её душу, овладел её чувствами, чтобы затем равнодушно оставить её.
Она вспоминала, что и в самом деле, несколькими неделями ранее, он спрашивал её, какие другие языки она знает. Слегка задетая вопросом, она сказала, что закончила лишь начальные классы. Молодой человек вытащил из кармана сборник произведений Шелли. Он прочёл по-английски и перевёл ей эти прекрасные стихи. Затем посоветовал пойти на дополнительные вечерние занятия. Он мог бы помогать ей, поскольку знал многих отличных преподавателей. Она смеялась, она хотела создать семью, школу семьи с ним. Именно здесь, в охватившем её разочаровании, она поняла всю глубину досады, с которой он уходил. Ах, да, он же хотел жениться на молодой образованной женщине. Невежда! — говорила она о себе. Я всего лишь невежда. Марина другая, она владеет другими языками.
Всё уже было улажено, решено.
Вот почему её сестра отказывалась от тесных контактов с ней в эти последние дни. И чем больше она окружала её вниманием и подарками, тем больше та отдалялась.
Теперь и она знала причину, по которой парень казался ей скучающим, раздражённым. Но если он так презирал её, — с грустью спрашивала она себя, — зачем же надо было злоупотреблять её доверием? К чему этот порыв, с которым он привязал её сердце к незабываемым впечатлениям девушки, вдруг превратившейся в женщину? Не он ли заключил с ней брачный договор? Не он ли выказывал её беспредельную нежность во время воскресных свиданий, когда они отдавались более интимному общению друг с другом?
Не в состоянии сомневаться в искренности его чувств, она мысленно обратилась к сестре, которая похищала последнюю из её радостей. Новое несчастье — догадывалась она — будет её ошибкой. Не было сомнений, что Марина позарилась на этого парня, она окружит его искусным полотном, который умела ткать, как никто другой. Жильберто заглотнёт наживку: и вот уже птичка в клетке. Но открыв для себя всю картину, он ощущала себя непоправимо оскорблённой. Она билась в рыданиях, под тяжестью семейных обстоятельств. Ей необходимо было удостовериться, что её отвергли. Всё достанется другой, она же останется ни с чем. Марина заслужила это, она же — нет.
Слова «донны» Марсии, сказанные несколько мгновений назад, вызывали у неё мучения, которые испытывает обвиняемый при произнесении окончательного приговора. Несмотря на это, она плакала, не желая смириться. Боязнь потерять Жильберто вызывала у неё желание убить или исчезнуть. В её памяти всплывали трагедии, которые она читала в прессе, но братоубийство отвращало её сердце. Тем не менее, мысль о самоубийстве, возникшая в её душе, казалась ростком в поле, словно зерно, которое прячется в глубине её существа. Она нежно ласкала её, и недостойное внушение обрело свою форму. Негативные мысли овладели ею. Отказаться от Жильберто и оставить уже намеченные планы было тяжелее смерти — в отчаянии думала она. Но разве было бы справедливо проявить столько малодушия? Она отвергла странное предложение, и, всё ещё в слезах, пообещала себе набраться мужества. Она будет бороться за своё счастье. Она объяснится с парнем и вместе они изгонят нависшую угрозу. Но если Жильберто не согласится принять её аргументы, что ей делать со своей судьбой, если вместе с перенесённым ударом она получает взамен призрак странной склонности своего приёмного отца?
Почему жизнь бросает ей такой вызов? Должна ли была она уклоняться от чувств любимого ей молодого человека, в своём естественном посвящении, чтобы завоевать страсть зрелого мужчины, которого она привыкла уважать, как своего отца, и который склонял её к чему-то вроде союза, неприемлемого для неё? То, что она услышала несколько мгновений назад, привело её в ужас. Она ощутила тон триумфального веселья, когда он понял, с какой радостью он избавится от Жильберто на том поле, где обещал себе поймать её.