— Я не понимаю, — выдаю с нервным смешком, продолжая глядеть по очереди на каждого мужчину в этой комнате, ожидая получить вразумительный ответ.
— Екатерина Анатольевна. Для защиты вашего капитала и контроля за вашим поведением молодые люди приставлены к вам… — монотонным голосом начинает объяснять адвокат.
— Няньками, — подбираю я правильное слово, и парни издают неопределенный звук похожий на рычание.
Я нервно вскакиваю, оборачиваюсь, смотрю по углам. Это не по-настоящему. Не может быть правдой! Такое вообще бывает? Мне уже давно стукнуло восемнадцать! Я взрослая девушка, умеющая за себя постоять.
Этот фарс должен закончиться прямо сейчас!
— И где скрытая камера?
Расхаживаю по комнате, пытаясь найти доказательство того, что это всего лишь глупая шутка. Переворачиваю весь стол вверх дном, подбегаю к рядом стоящему дивану и раскидываю подушки в сторону. Оглядываю библиотеку, ища, где может быть спрятан сей прибор.
Взяв стул, несу его в сторону висящей огромной картине, но мужчина, а им оказался Ренат, останавливает меня, отбирая несчастный стул, что я не собиралась отдавать без боя.
— Это не шутки, Киска, все вполне серьезно.
— Не называй меня так! — разозлилась я на Рена совершенно необоснованно. Но именно он в компании Захара теперь препятствие к моей свободе!
— Я Катя! Запомни раз и навсегда! А, нет! Для вас — Екатерина Анатольевна! Да что за бред! Мне двадцать лет! Я почти всю жизнь жила одна, а сейчас вы хотите, чтобы два перекаченных тестестероновых солдафона читали мне на ночь сказку? — это я говорю нашему семейному адвокату, что стоит в стороне и с удивлением во взгляде смотрит на меня, словно я сумасшедшее создание. — Может, они меня еще и в постельку должны укладывать, чтобы всякие злые насильники в нее не забрались? — процеживаю ядовито, сжимая до боли кулаки.
Глава 4
Захар хохочет и тоже поднимается, вставая рядом, возвышаясь над моей головой, как гора.
— Расслабь булки, Екатерина, даже если бы мы хотели…
— Заметь, даже, — поддакнул Ренат. А мне в этот момент захотелось дать ему подзатыльник.
— Мы не сможем.
— Че это? — язвительно задаю вопрос. — Бромом вас в армии перекормили?
Ренат напрягает скулы, а на виске пульсирует вена. Он медленно подступает ближе, и я как-то резко сжимаюсь, смотрю на него снизу-вверх. Боже, какой он огромный.
В голову приходит слова «даже если». Даже если они оба захотят, я вряд ли успею даже крикнуть: «помогите, насилуют!».
Одно отточенное движение, и я на полу. Распятая. Второе, и платье разодрано в клочья. Беззащитная. Третье движение, и шлепок по заднице. Еще парочка и с двух сторон толкаются огромные, твёрдые кувалды… Очнись, Катя! О чем ты думаешь?!
Эти два увальня теперь твои враги. Те, кому отец доверял настолько, что решил приставить их ко мне опекунами. Ненавижу! Зачем он так поступил? Настолько мне не доверял…
— Эти полгода мы должны, мало того, что присматривать за пигалицей, которая вообще не знает, что такое слово «спасибо». А еще мы должны держать свои члены подальше от тебя. И знаешь, что…
Ренат подходит вплотную. Глядит колко, с превосходством. Скрадывает и без того густой воздух. Давит темным взглядом всю смелость и язвительность. Недопустимо, Катя! Самец должен знать, что не он тут главный, иначе проходу не даст.
— Я скорее пущу себе в лоб пулю, чем променяю твое тощее тело на службу.
Так. Так. Так.
Я на мгновение замираю. В голове толчками стучит кровь, образуя в мозгу стремительные мысленные цепочки. И результат одной из них я и выдаю.
— То есть, если вы не продержитесь со мной полгода, или… если трахните меня. Я получаю деньги немедленно? — с хитрой улыбкой смотрю я на Захара. На него всегда проще смотреть. Нет удушающего огня в глазах. Легкие брызги, не более. — А вы больше никогда не будете рисковать жизнью в горячих точках?
Парни переглядываются над моей головой, прекрасно понимая, к чему я клоню. Неужели мозги ещё могут работать?
Бросаю взгляд на Панина, и он с бледным лицом смотрит в документы, перечитывает. Хороший знак.
— Очень грубая формулировка, но… верная, — подтверждает, вытирая выступивший пот со лба.
— Я права, — расплываюсь в довольной улыбке, отталкиваю Рената с дороги и следую к двери. — Это мне подходит. Вы, дорогие няньки, не продержитесь и недели.
Плюс-минус пару дней.
— Мы в армии воспитывали целые отряды первоклассных машин для убийств. Что нам какая-то вертихвостка, — зло проговаривает Ренат.