— Ефим Наумович, а вы бы не взялись поработать над математической моделью, снять шероховатости. А то я планировал направить статью в журнал «Земля и Вселенная» и было бы позорным, встреться там ошибка, журнал то — научный. Будем соавторами, и еще есть замечательный астроном, и большая умница — Генрих Шварц, он работает в городском планетарии на Ленина, и я хотел бы передать статью ему для доработки и редактирования. Он был бы весьма полезен, как соавтор.
Пока мы с преподавателем упражнялись в научных беседах, класс потух и почуял, что шутки, кажется, кончились, а самых умных стали «терзать смутные сомнения». И они уже с любопытством стали поглядывать на нас.
Вот так, вот ребятки — детство кончилось. А начинаются колдобины взрослой жизни. Хоть и не восемнадцать вам везде, но скоро всем идти получать серпастый, молоткастый, советский паспорт. Мне так и вовсе — через пару недель.
А на следующий урок я решил не идти, если не отловлю Иру из параллельного на перемене. Перемена большая, но поди найди их в школе. По расписанию я посмотрел утром, где у них уроки и попробую отловить, а не получится, то и пропущу урок. Все одно мне этот предмет совсем не к чему и только создает проблемы с другими языками.
За перемену так и не разыскал, девиц, хоть и спрашивал у встречных, Некоторые даже подшучивали, что совсем невмоготу стало? Пусть думают, что хотят. Пошел в класс, где должен был быть урок и сел за первый столь. Когда стал заполняться класс, пришла и искомая красотка, и я подозвал её к парте.
— Ира, где нам лучше сесть, а то надо переговорить, чтобы не мешать классу.
— А что тебе понадобилось. Итак, после случившегося прохода не дают. Что тоже пришёл порасспросить?
— Ни боже мой. Ни в коем разе. Я, наоборот, хочу поговорить об очень серьезных вещах.
— И что именно хочешь выспросить. Сегодня уже достали вопросами и подколками.
— Да всё совсем не так, я наоборот хотел больше рассказать, чем спросить. Ведь тебе еще долго будут полоскать мозги, а потому тебе бы следовало знать, что им отвечать. Вот, держи.
И я передал ей вынутую из портфеля книгу.
— Что это? Жорж Санд.
— Прочтешь, поймешь. Ты вообще знаешь, что значит выражение «Стакан воды»?
— Стакан и стакан, чего неясного.
— Эх, темнота. Читать больше надо, а то в плане секса — ты самая продвинутая девчонка в школе. И большинству преподавателей сто очков форы можешь дать. Точно тебе говорю. Но в остальном темная, как за печкой росла. И не обижайся, но образовываться тебе надо.
Тут в класс вошла Александра Александровна, мы встали, приветствуя преподавателя, и урок математики у параллельного класса начался.
А далее я дополнил.
— Жорж Санд писала: «Любовь, как стакан воды, даётся тому, кто его просит». Как, подходит тебе такое? Это известная писательница, так что прочти книгу, чтобы знать, что была такая писательница, и о чем писала, А ту фразу — запомни, как Отче наш. И всем в ответ выдавай. Повтори.
После того, что она повторила, значит с памятью все в порядке, и надо только ум тренировать, — стал дополнять описание.
— Ты ведь комсомолка? Еще не выгнали за всё хорошее?
— Да нет, пару выговоров не в счет.
— Так знай, что после революции 19 декабря 1917 года вышли декреты «Об отмене брака» и «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния», которые лишали мужа права на руководство семьей, как было закреплено в законах царской России, а женщине предоставлялась «полное материальное, а равно и сексуальное самоопределение». Все пока понятно?
Ира кивнула головой, и я спросил.
— Ты фильм «Посол Советского Союза» видела? Там еще Борисова играла, и у посла спросили, а правда ли что женщины в нашей стране обобществлены?
— Да помню. Она им хорошо ответила.
— Так вопрос то был с подковыркой. Александра Коллонтай была горячей сторонницей эмансипации, кстати, в первом советском правительстве — она была комиссаром общественного призрения, и вообще первой женщиной министром в истории. Ей и Кларе Цеткин одно время приписывали авторство «стакана воды».
— Слушай, у меня уже голова пухнет. Сейчас математика, а не урок истории СССР.
— Сиди и слушай, и потише возмущайся, а то Александра выгонит из класса. Даже Герберт Уэлсс, посетивший Россию в 1920 году, удивлялся тому, «как просто обстояло дело с сексом в стране победившего социализма, излишне просто». Апогеем свободной сексуальной жизни в СССР были комсомольские коммуны середины двадцатых годов, аналог намного позже появившихся на западе «шведских семей». Типичный состав коммуны состоял из 10–12 лиц обоего пола, добровольно проживающие на одной площади и ведущие совместное хозяйство и половую жизнь. Оттуда же и лозунг «Комсомолка комсомольцу не должна отказывать». Разделение на постоянные интимные пары не допускалось: ослушавшиеся коммунары лишались этого почетного звания. Такой же мир будущего описан в романе-утопии Олдоса Хаксли «О дивный новый мир», написанной в 30-е годы. Так что, ты у нас образцовая комсомолка по понятиям тех лет, и для будущего готова.