Дома родители мне говорили подстричься, чтобы не провоцировать учителей. И мы остановились на среднем — стрижке до плеч. Но этим я выделялся среди сверстников, и надо было это срочно устранять. Благо Валерка хорошо умел стричь, я даже потом часто у него подравнивал волосы.
В парикмахерские, отродясь почти не хаживал. Одно время была неплохой мастер в соседнем Доме Быта в женском зале. Но потом, как и бывает — любовь, дети и отпуск по беременности. Так и перестал ходить в парикмахерские, а стригся у знакомых и друзей.
А вот и сам Валерка пришел на кухню, и уставился на незнакомого парня. Молодой еще, небось, и бреется раз в неделю. Потом у него такая щетина была, что каждый день приходилось скоблить.
— Привет Валерка. Как жизнь молодая? Бьет ключом, и все по голове? Не удивляйся, я поздно пришел, и бабушка пыталась тебя разбудить, но не преуспела.
— Не понял? А ты кто такой, и что тут делаешь?
— А то не видишь? Спал я тут — на раскладушке. Сейчас вставать буду и одеваться, когда все выйдут. А ты бы, пока умылся, чтобы я потом тоже мог лицо всполоснуть. И еще, будет у меня к тебе большая просьба. Подстрижешь? Ты ведь уже умеешь?
Было видно, что друган переваривает кучу свалившейся информации и запросов, и чтобы подтолкнуть мысленный процесс — добавил.
— Валер, ты бы пока умылся и оделся, а потом я всё расскажу. Длинный разговор получится. Пока будешь меня стричь, я некоторое и поведаю.
Валерки только и хватило на вопрос бабушке.
— А кто это, и почему он спит на кухне?
— Друг это твой. Вот сам с ним и разбирайся. А я завтрак приготовлю, и будем завтракать.
— Спасибо Маргарита Леонидовна, спасёте от голодной смерти.
Валерка постоял, да и пошел умываться, вслед за вышедшей бабушкой. А я быстро поднялся и оделся, сложил постельное белье и одеяло с подушкой, и уже собирал раскладушку, когда она вернулась.
— А, ты быстро управился. Валера обычно копается куда дольше.
— Так армия научила, и Валерку научит. Это школа жизни, и дураки — те, кто считает, что проходить её надо заочно.
— Ишь Аника-воин тут выискался, вон — молоко на устах еще не обсохло. Оставь белье и раскладушку, Валера потом унесет. Сходи и умойся, я тебе розовое полотенце повесила.
— Огромное спасибо. А то я свалился вам на голову. Чувствуется закалка — явки, пароли. Что-то еще вспомнили, что хотелось бы выяснить? Пока Валера умывается.
— Потом поговорим. Ты, как я поняла, в школу не пойдешь. Вот и побеседуем.
— Всегда, пожалуйста, Только мне еще надо будет тут не очень далеко сбегать и там переговорить со знакомой. Я должен выяснить искали ли меня. А сам по проваленным и засвеченным явкам не пойду.
— Разумно. А ты уверен, что тебя ищут?
— Не одни, так другое. И мне сейчас нельзя подолгу на одном месте находиться. Так что я скорее не вернусь.
— Да уж понимаю, но если что понадобится, заходи или звони. Номер я напишу.
— Не стоит. Я лучше запомню. Нет смысла, еще и вас во всё это втягивать. Спасибо, что приютили и обогрели. Я что могу — Вам сообщу.
Затем быстро умывшись, присел за стол, и мы позавтракали. За завтраком Валерка косился на меня, но вопросов не задавал. А я мел все с тарелки с большой скоростью, и Маргарита Леонидовна доложила еще овсянки в тарелку, и положила кусочек сливочного масла. Я быстро перемешал и доел еще одну порцию. Неизвестно, где и когда в следующий раз придется поесть, и потому надо заправиться плотно. Пока я смолотил две тарелки овсянки, Валера еще над одной мучился, и я решил его подбодрить.
— Валер, давай ешь быстрее, а то еще меня стричь надо. А ты хотел еще поспрашивать. Давай привыкай, скоро в армию, и учись есть за краткое время. Хоть у тебя отец и генерал, но за ручку водить никто не будет. Там команда сесть и приступить к приему пищи, и встать, а закончил ты есть или нет — это целиком твоя проблема.
А пока я взял свою тарелку и чашку и пошел к раковине вымыть их. Помыв, поставил их сохнуть, а Валерка еще доедал кашу. Эх, не служил ещё.
— Маргарита Леонидовна, так может, пока, поговорим с Вами, вы уже почти завершили завтрак.
— Ты куда-то спешишь?
— Вообще то, не помню, говорил ли вечером, но пребывание ограничено весьма кратким сроком не более недели, и большая часть уже прошла. А еще многое осталось не сделанным. Так что — не я спешу, а время не ждет. И я не знаю, как это произойдет для меня теперешнего. Обморок или просто, как очнулся от недельной амнезии.