— В том-то и дело, что никакой, — горестно вздохнул Люпин и посмотрел на профессора тоскливыми волчьими глазами.
— А ты чего хотел — хмыкнул Снейп. Он перемешал Волчелычье, отлил черпаком в пиалу и придвинул ее Ремусу. Оборотень мрачно поглядел на варево.
— Скажи мне, Северус… Скажи мне как специалист по Сексологии. Как мужчина мужчине. Ну хоть просто как человек.
— Пей, остывает, — перебил Снейп.
Люпин обвел длинным ногтем по ободку пиалы.
— Выслушай меня, я прошу. Короче…как бы это тебе сказать…
— Короче и скажи, — раздраженно бросил Снейп.
— Короче — я люблю волчицу. Я жду полнолуния, как никогда не ждал раньше. Я смотрю в лунный календарь и считаю дни. Я люблю ее так, как никогда не любил Нимфадору. То есть да, я люблю Нимфу, но… это совсем другое. Я не могу их сравнивать. Потому что когда я волк… Это уже не я.
Профессор Снейп помолчал. Затем окинул Люпина изучающим взглядом
— Почему же это не ты Волк — это тоже ты. Не я же.
— Я человек! Я больной человек, и не надо над этим глумиться! — с обидой выкрикнул Ремус.
— Да брось, никто не глумится, — рассердился Снейп. — Ты забыл что значит «Люпин» Волк! А это что такое, знаешь — профессор метнулся к полкам, схватил какую-то банку и ткнул ее под нос оборотню — Это растение Люпин, волчий цветок!
— Хочешь сказать, это судьба — Ремус взял щепотку лепестков из банки и задумчиво растер между пальцами. — Какой хороший запах, — вздохнул он.
— Конечно, хороший. Это твой запах. И нечего открещиваться от волчатины. То есть, от твоего второго «Я», — поправился Снейп.
— Ты считаешь, я должен смириться, и я неизлечим
— Какой болван тебе внушил, что ты болен Это твоя вторая ипостась, и не пойму, зачем себя в чем-то ограничивать. Нравится волчица — ну и слава Мерлину. Уж лучше с волчицей в кустах шуршать, чем на детей нападать, — сказал профессор.
— Ты мне это как сексолог
— Какой я к дементорам сексолог! Это мое мнение, раз уж оно тебя так интересует.
— Мы не шуршим. Это не то, это совершенно не то, Северус!
— А что это, по-твоему
— Если бы ты знал, как преданы волки. Если бы ты только знал, как они умеют любить, — простонал Люпин.
— Не завывай раньше времени. И не вздумай это все Нимфадоре рассказать, — фыркнул Снейп.
— Ты не знаешь женщин. Нимфадора — понимающая, — вздохнул оборотень.
— А то ты их знаешь, — буркнул профессор. — Притворится понимающей, а сама не простит и однажды тебе всё припомнит. Взвоешь потом и без всякого полнолуния. Впрочем, твое дело.
— Нет-нет, я тебе верю, — испугался оборотень. — Может, ты и прав. Сексологам виднее.
Снейп скривился.
— Пей зелье и иди. Мне некогда.
— Северус, если всё, как ты сказал… Если я в душе волк… и могу… могу позволить себе любить мою волчицу… Это зелье слишком успокаивает. Я силен физически, но…
— Понятно. Зелье не успокаивает, оно сохраняет твое человеческое сознание, и это тебе мешает… почувствовать себя волком. А не оборотнем-импотентом.
— Точно, — обрадовался Люпин.
— Ну, это как раз поправимо, — профессор взял банку с сухими лепестками Волчьего цветка, отмерил на магических весах щепоть и всыпал в пиалу с Волчелычным зельем.
— Теперь пей, — приказал Снейп. — Потом расскажешь, как все прошло. Может, нужна другая дозировка.
Ремус Люпин залпом выпил густой травяной напиток.
— Спасибо, Северус. Я знал, что на тебя можно рассчитывать, — оскалился он.
Профессор Снейп вздохнул. Если бы и свои проблемы решались так легко, как чужие, подумал он и вслух сказал
— В каждом мужчине живет волк.
«Триста двадцать — сто! Победа Слизерина!» — Трибуны взорвались радостным ревом слизеринцев и негодующим криком гриффиндорцев.
Гарри Поттер упустил снитч. Гарри Поттер подвел команду. Гарри Поттер подвел факультет.
Гарри бросил взгляд на трибуну, где стоял профессор Снейп, сложив руки на груди и щурясь на заходящее солнце. Его длинные черные волосы шевелил ветер, и Снейп отбрасывал их со лба безотчетным грациозным жестом.
Гарри сжал ногами метлу, придал ей максимальное ускорение и взмыл в небо. Он не видел, как изменилось равнодушное лицо профессора. Черные глаза, полные тревоги и затаенной боли, следили, как становится все меньше и растворяется в небесной синеве силуэт прильнувшего к метле лучшего ловца Гриффиндора.
— Поттер покинул поле, — донесся до Снейпа чей-то голос. — Переживает, что продул
— А Мерлин знает. Поттер съехал с катушек в последнее время.
— Рон говорит, даже на тренировки престал ходить. Оно и заметно. Снитч перед носом торчит, а Поттер завис на метле, как мешок с дерьмом.