— Я думаю, приятель, что у тебя очень тяжелая работа! Вот! — он бросил свидетелю монету. — Выпей в «Косом мерине» за мое здоровье!
Тот с готовностью поймал ее, а девушка смотрела на них, хлопая ресницами: «Он что, подкупает свидетеля?!».
Детектив продолжал, позвякивая горсткой монет, которую держал в руке:
— Скажи, приятель, а ты возишь барона все больше по деловым партнерам?
Тот туманно посмотрел в потолок:
— Всякие бывают дела….. Деловые, личные….
Стронг бросил ему еще одну монету и уточнил:
— А давно барон бывал на личных встречах?
— Да уж месяца два как дорогу забыл. — многозначительно ответил Гвидо.
Еще одна монета и новый вопрос:
— Адрес помнишь?
Тот виновато развел руками:
— Заклятием мне уста запечатали. Чтоб не разболтал по пьяни.
Тут Эльза встрепенулась:
— Нарисовать сможешь? Заклятие на рисунки не распространяется!
— Ну, давайте. — согласился кучер и накарябал что-то на салфетке.
— О! Узнаю это место. — сказал Тим. — Это ведь квартал фейри?
— Он самый, господин.
Детектив дал ему еще денег и отпустил с миром.
— Ты сдурел?! — прошипела его напарница. — Давать деньги свидетелю!
— Иначе он бы ничего не сказал.
— И что же такого полезного ты выяснил?!
— Что у барона была любовница, которую он не навещал вот уже два месяца. Возможно, они расстались.
— Для тебя это такое откровение? Что не ты один по койкам прыгаешь?
— Спокойнее, малышка, не нервничай. Ты забываешь, что эта дама живет в квартале фейри! Скорее всего, она одна из них. А фейри не обходятся без магии. А уж наделенная магией брошенная любовница…. Опасная штучка.
— Слюни вытри. — фыркнула Эльза.
Далее в гостиную загнали целую стайку девушек в белых передниках под предводительством старшей горничной.
— Давайте по очереди. — попросила Эльза.
Но старшая воспротивилась:
— Незамужние девицы, будучи в услужении в приличном семействе, не могут находиться наедине с мужчиной.
— Но тут же я. — удивилась девушка.
Горничная окинула женщину — детектива таким надменным взглядом, что было нетрудно догадаться — она не причисляет ее к добропорядочным представительницам прекрасного пола.
— Ну, хорошо. — нехотя согласилась Эльза.
Тем более, что все девушки стояли, смиренно опустив головки в белых чепчиках и сцепив натруженные пальцы на темных подолах простых платье, прикрытых передниками. Ясно, что они не хотят ссориться с начальницей и терять работу.
Детектив спросила:
— Девушки, вы что-нибудь видели в тот вечер?
— Нет, госпожа детектив. — нестройным хором ответили работницы.
Стронг спросил:
— Может, незадолго до этого к вам кто-то обращался, спрашивал о юной госпоже или просил передать ей что-то?
— Нет, господин детектив.
Старшая горничная немедленно добавила:
— Наши девушки весь день заняты работой. Они не глазеют по сторонам и не собирают сплетни.
Работницы по-прежнему стояли, опустив головы. Но какая-то мысль не давала Эльзе покоя. Как будто их неспроста пригнали сюда скопом и не дают рта раскрыть….
Она осторожно спросила:
— А вам раньше не приходилось слышать о подобных случаях, как тот, что произошел с юной леди?
Есть! Одна из девушек вздрогнула!
А остальные хором безэмоционально повторили:
— Нет, госпожа детектив.
Девушка, только что выдавшая себя, промолчала.
Детектив сделала вид, что ничего не заметила:
— Хорошо. Для протокола, назовите свои имена и адреса проживания.
Ей ответила старшая горничная:
— Но девушки проживают здесь….
— Хорошо, пусть адреса назовут те, у кого есть родные в городе, которых они регулярно навещают. Так нужно. Для формы.
К счастью, у Стронга хватило ума промолчать и не спрашивать, о какой несуществующей форме протокола идет речь.
Заинтересовавшая Эльзу девушка назвалась Лили. У нее была матушка, проживающая в одном из бедных районов города. Горничная регулярно навещала ее по воскресеньям.
Следующей на допрос пригласили…. Нет, не так. Следующей на допрос буквально прорвалась кухарка. Полная женщина лет пятидесяти, с красным лицом и скрюченными натруженными пальцами. Однако это не мешало ей вовсю строить глазки детективу Стронгу и жеманничать:
— Ах, ну что я могу сказать по этому делу? Я женщина простая…. — она кокетливо похлопала ресницами. — В хозяйские дела не лезу. А тут такой срам, такой срам!