В профессиональной среде (биологии, зоологии, медицине и других) принят научный язык, описывающий репродуктивные процессы и половое поведение в целом. У некоторых водорослей, бактерий, инфузорий половой процесс называется конъюгацией. У животных, включая высших, это копуляция, соединение двух особей при спаривании. У людей это коитус или соитие, половой акт, а в юридических документах – «половое сношение». Не лучшим образом обстоит дело и с конечным результатом сексуальной активности, обозначаемым как сексуальное удовлетворение или оргазм. А многие характеристики любовной связи («сожительство», «сексуальные отношения», «прелюбодеяние», «адюльтер») звучат скорее как обвинения в греховности или нарушении закона. Беда всех этих терминов в том, что они кажутся чересчур формальными, оценочными и холодными, особенно когда речь идет о близких и любимых людях.
Язык сексологии содержит по большей части медицинские и биологические термины, позволяющие специалистом безошибочно описать происходящие события и точно понять друг друга. Но этот язык, как и любой профессиональный арго, имеет тенденцию превращаться в элитарную тайную лексику, которая преграждает непосвященным путь к знанию. Например, в Интернете получил хождение следующий анекдот: «Представленная автором психоделическая фантасмагория раскрывает перед читателем диалектическую экзистенциальность синдрома посткоитальной рефрактерности, когда индивидуум не способен селективно абстрагироваться от имманентно присущих ему девиантных аберраций, являя тем самым яркий пример конвергенции деструктивной ментальности и перманентно когнитивного креатива. Рекомендовано для самостоятельного изучения в 1—3 классах начальной школы». Небольшая терминологическая коррекция, предпринятая авторами этой книги, оказалась необходимой исключительно для придания цитированной фразе реального сексологического смысла. С точки зрения обыденной логики эта избыточная наукообразность, которая звучит как полная абракадабра, издевательски иллюстрирует глупость любых попыток сексуального образования детей. Подобная конструкция скорее озадачивает, чем помогает разобраться в материале даже искушенному профессионалу, и служит своеобразным предостережением против терминологических перегрузок любого педагогического процесса.
К тому же профессиональные термины нередко по-разному воспринимаются представителями различных научных школ. Например, содомией нередко называют гомосексуальные или зоосексуальные контакты, тогда как она в широком смысле является синонимом анального (иногда орального) секса и может быть гомосексуальной, гетеросексуальной и зоосексуальной. В «занаученном» общении, речевая коммуникация начинает походить на игру в испорченный телефон: «Табу на интромиссию в пубертате не исключает куннилингуса и фелляции; что некоторые считают перверсивной девиацией, в отличие от соматического коитуса, направленного на прокреацию». Сохраняя анонимность автора этих сентенций из соображений профессиональной этики и во избежание обид, важно отметить следующее. Кажется, все понимают, о чем идет речь, но только специалисту ясно, насколько далек автор этой сентенции от реальных проблем сексологии. Понятно, что терминологическая ангажированность очень часто является маскировкой недостаточной компетенции авторов научных публикаций и «говорить красиво» еще не значит «говорить верно».
По мнению некоторых исследователей, наряду с упомянутыми языками есть еще целый ряд особых слов и выражений, своего рода сексуальных диалектов подпольной лексики. Известно, что представители сексуальных меньшинств изъясняются на своем жаргоне. Например, у гомосексуалов есть словечки «братец», «армянская королева», «бык», «жена», «петух» и прочие, которые означают совсем не то, что под ними подразумевается в повседневной жизни. У влюбленных людей зачастую существует свой особый, оригинальный и изобретательный язык, в котором они как бы зашифровывают свои сексуальные мессиджи через уменьшительные и ласкательные слова и выражения, что дает обильную пищу для иронизирования.
«– Как ты называешь свою жену?
– … «зайка», «рыбка», «птичка»…
– А она?
– Она ушки развесит, глазки выпучит и клювиком щелкает…»
Было бы ошибкой предполагать, что неприличные слова эротичны сами по себе. Чем более культурным и разносторонним является человек, тем он восприимчивее к утонченной, художественной, богатой фантазией лексике, и тем сильнее он стремится к образному стилю речевого общения и иному набору слов в сексуальной риторике. Слов, способных отразить естественную цельность явлений, ставших частью любовной культуры.