Энергичный взмах, удар – и небольшой мяч, описав в воздухе пологую дугу, приземлился в нескольких сантиметрах от очередной лунки.
Физиономия Глюкмана тут же расплылась в самодовольной улыбке и он не спеша направился к стоящей поблизости тележке с клюшками.
– Он моложе, чем я думал, – заметил Макс, но Дьячкофф не выразил по этому поводу особой радости.
– Лучше глянь, где его молокосос, – мрачно обронил он, разглядывая свежую царапину на ладони.
Услышав замечание, Камакин послушно развернул бинокль в направлении кирпичного здания. В окулярах тут же возникло изображение нескольких столиков, за крайним из которых в одиночестве сидел молодой чернокожий гигант с банкой пива в руке. Пивная жестянка в огромной ладони выглядела миниатюрной игрушкой, и Макс довольно живо представил себе, какая силища скрывается под модным темно-серым в узкую полоску костюмом верзилы. Его скуластое лицо с проницательными глазами, характерным боксерским носом и щеточкой усов над верхней губой показалось Максу до боли знакомым.
– Боже… Неужели Колхейн? – прошептал он после заметной паузы. Макс не успел ничего добавить, потому что Эдик вырвал у него бинокль и едва ли не по пояс высунулся из кустов.
– Мама мия!… Джонни, – простонал Дьячкофф, разглядев гиганта.
Макс прервал его на этой печальной ноте, резко дернув сзади за ремень.
– Болван, они могли нас заметить!
– Джонни был чемпионом лиги в тяжелом весе… – судя по интонациям, Эдик все еще пребывал в прострации.
– Хоть в полутяжелом! – огрызнулся Макс. – Один хрен!
Несмотря на вечную браваду, Камакин практически никогда не использовал оружие по прямому назначению, и наличие у Глюкмана сверхнадежной защиты обескуражило его не меньше, чем приятеля.
– Что будем делать?… – спросил Макс после минутной паузы.
– Окунемся в океане и дело с концом! – тут же предложил Эдик.
– Что?!.
– Этот костолом ничуть не слабее Тайсона! – веско заметил Дьячкофф.
– Думаешь, я буду с ним драться?…
– Зачем дразнить зверя?! – настаивал Эдик.
Последнее замечание возмутило Макса больше всего.
– Запомни, парень, я выпотрошу этого Кликмана-Глюкмана вместе с его чемпионом! – Камакин одарил приятеля презрительным взглядом. – Можешь проваливать, но потом не скули под моими окнами!
– Я тоже в деле! – вдруг обиделся Эдик. – Просто интересно, как ты уберешь Чемпиона…
Макс ненадолго задумался.
– Пока не знаю, – честно признался он. – Для начала, наверное, надо пошпионить за ними… Рано или поздно все чемпионы раскрываются! – в глазах Макса сверкнула решимость. – И тогда главное – не упустить свой шанс.
Он похлопал Эдика по плечу и, раздвинув листву, принялся разглядывать Глюкмана в бинокль.
Глава 3
«Какого черта вам от меня нужно?!» – прогремел из-за двери голос мэра и, хотя вопрос был обращен к невидимому собеседнику, Нэнси вздрогнула.
Перестав печатать, хорошенькая секретарша, которой еще не исполнилось и двадцати пяти, с тревогой посмотрела на большую дубовую дверь с табличкой «Дэвид Николе, мэр», за которой ее шеф разговаривал с посетителем.
Из приемной Нэнси не могла наблюдать за тем, что происходит в кабинете мэра, но, зная Николса, она без труда представила его высокую мощную фигуру, нависшую над беззащитным просителем. Впрочем, вспомнила девушка, этот проситель не был столь уж беспомощен и вряд ли заслуживал сочувствия.
Господин Экклстоун появился в приемной полчаса назад и сразу же решительно заявил, что намерен получить аудиенцию у мэра. Первое, о чем тогда подумала Нэнси, – что она совершенно не умеет общаться с сумасшедшими. Вторая мысль мелькнула мгновением позже и в точности воспроизвела короткий утренний приказ мэра: «Никаких посетителей!».
Вообще-то Нэнси не была уверена в том, что Экклстоун сумасшедший. Этот малосимпатичный диагноз ему поставило общественное мнение города лет пятнадцать назад, после того, как Экклстоун заявил во всеуслышание, что близок к разгадке тайны философского камня. С тех пор он еще пару раз пытался удивить мир, что не прибавило ему славы и лишь закрепило за изобретателем репутацию свихнувшегося чудака.
Зато гораздо тверже Нэнси была убеждена в том, что сегодняшнее появление Экклстоуна у мэра абсолютно недопустимо и чревато самыми неприятными последствиями.
За три года работы у Николса Нэнси Шерер успела заметить, как нервничает шеф, когда его отвлекали от дел. Когда же Николса отрывали от важных дел, он становился нетерпелив и временами даже груб. Экклстоуну явно не повезло, ибо он вознамерился увидеть мэра в тот день, когда Николе занимался чрезвычайно важными делами и, следовательно, был в какой-то мере социально опасен.
Эти размышления заняли у Нэнси считанные секунды, после чего она все же рискнула заявить Экклстоуну, что мэр слишком занят и вряд ли примет его.
Похоже, посетитель был готов к подобному ответу, но, вместо того, чтобы уйти, он вежливо кивнул Нэнси и уселся в пустое кресло, стоявшее в двух шагах от дубовой двери. Достав из кармана пиджака мятый журнал, Экклстоун раскрыл его, демонстрируя готовность ждать столько, сколько потребуют обстоятельства.
Поначалу Нэнси смутили эти приготовления, но затем она решила, что, возможно, в данной ситуации это не так уж плохо, и ей нужно просто понаблюдать за развитием событий.
К сожалению, план Экклстоуна оказался предельно прост и эффективен. Минут двадцать он спокойно читал свой журнал, а затем, когда Нэнси отвлек кто-то из сотрудников мэрии, встал и, приоткрыв дубовую дверь, быстро прошмыгнул к Николсу.
Реакция Нэнси была стремительной, но, увы, запоздалой: заскочив к мэру, Экклстоун успел закрыть за собой дверь изнутри, и девушка, безуспешно подергав дверную ручку, отступила.
После этого ей пришлось связаться с Никол-сом по внутренней связи и кратко сообщить об обстоятельствах происшедшего. Но мэр, не дослушав, отключил селектор…
И вот теперь настырный посетитель находился в кабинете и господин мэр в свойственной ему манере выражал по этому поводу резкое недовольство.
– Конечно же, этот человек никак не может рассчитывать на мое сочувствие, – Нэнси вздохнула и принялась было вновь печатать свои бумаги, но тут распахнулась дверь в коридор и в приемную вошла миловидная полненькая шатенка с кучей папок в руках. Шатенку звали Линн Томпсон, она была на два года старше Нэнси и работала в отделе городского планирования, который располагался на первом этаже прямо под офисом мэра.
– Привет, красавица, – Линн постаралась ногой прикрыть дверь и, подойдя к столу Нэнси, водрузила на него свои папки. – Здесь все, о чем просил босс.
– Теперь он точно утонет в бумагах, – улыбнулась Нэнси, взглянув на новую кипу документов.
Подруги беззаботно рассмеялись, но смех внезапно оборвали гневные вопли из-за двери: «Вы ничего не получите! Даже не мечтайте!».
Когда -голос мэра стих, Линн состроила смешную гримасу.
– Опять штормит? – кивнула она на дубовую дверь.
– И довольно ощутимо, – подтвердила Нэнси. Она откинулась на спинку кресла и недовольно добавила: – Все из-за этого проклятого заседания…
– Господи, – прошептала она чуть помедлив. – Лишь бы у Николса все получилось!…
– И что тогда? – в глазах Линн вспыхнуло любопытство.
– Удеру на недельку в Палм-Спрингс!
– Мало наших пляжей?
– Ты же знаешь, я не переношу медуз. А здесь их в последнее время…
Мэр в кабинете опять повысил голос.
«Никогда!», – донеслось из-за двери. К этому восклицанию Николс присовокупил крепкое ругательство и затем снова затих.
– Наверное, Брукс? – предположила шатенка, глядя на дубовую дверь.