- Подожди меня.
Я хватаю одеяло и пробегаю по коридору, мимо Барклая, скромность – самая
далекая вещь в моем разуме. Я должна добраться до своей одежды, которая все еще
находится в моей комнате, а затем спешу обратно к Кингстону.
Я быстро одеваюсь, заплетая свои волосы, и брызгаю водой на свое лицо, делая все
возможное, чтобы бесстыдно не «объявить» его семье, как мы провели прошлую ночь,
потому что я почти уверена, что выгляжу совершенно растрепанной.
Мы встречаемся в коридоре, соединяя наши руки, прежде чем спуститься вниз в
комнату, где находится Поппи.
Она бодрствует, ее глаза открываются, излучая радость, а Джерард сидит у ее
постели.
- Бабушка, - голос Кингстона дрожит, когда мы медленно приближаемся к ней, и он
ускоряет наш темп. - Что случилось? Что я могу сделать?
Она улыбается, красивые морщины ее возраста, любви и мудрости углубляются на
ее лице, когда она отвечает слабым голосом: - Идите сюда.
Для нас уже стоят два стула. Я занимаю один, но Кингстон садится на ее кровать,
рядом с ней. Я смотрю на Джерарда и замечаю покрасневшие глаза, выдавливая слабую
улыбку, передающую то, на что я надеюсь, понимание и комфорт.
- Мой дорогой мальчик, - она протягивает бледную, дрожащую руку. Кингстон
накрывает ее своими руками, и подносит к своей щеке, потираясь об нее. – Ты всегда
занимал особое место в моем сердце, с того самого момента, как появился на свет. И
теперь ты занимаешь самое важное место в другом сердце – кого-то настолько же
искреннего и доброго - той, на которую я собираюсь тебя оставить.
- Бабушка … - умоляет Кингстон шепотом.
- Теперь я могу уйти с миром, - она выглядит довольной этой мыслью, когда
говорит.
- Нет! – паникует Кингстон, качая головой. - Отец, сделай что-нибудь! Где врачи?
Лекарства? Кислород? Помоги ей!
Джерард издаёт скорбный вздох, который заставляет мое сердце болеть, опустив
голову. - Я был бы рад, но…
- Но я не хочу этого, - говорит Поппи со всей силы. – Я жила, любила и увидела
здесь все. Теперь я готова увидеть своего творца и моего мужа. Я так скучаю по нему. Я не
хочу сражаться, я не хочу убегать. Поэтому посиди со мной и поведай мне свои планы –
все счастливые вещи, за которыми я буду наблюдать издалека.
Я слепо забираю одну руку Кингстона у бабушки, и не отпускаю ее весь день, пока
мы сидим и разговариваем с Поппи обо всем, о чем только можем придумать. Даже когда
персонал приносит обед и чай, я обхожусь одной рукой, отказываясь отпустить его.
И когда начинает темнеть, я извиняюсь и выхожу под предлогом дамской
комнаты… но не возвращаюсь. Назовите это интуицией или осознанием, исходя из того,
насколько медленные получаются ответы у Поппи – ее шепот становится хриплым, ее
дыхание неровное – и я понимаю, что ее время на исходе.
Я иду в свою комнату и звоню домой, отвечает мама. Я объясняю ей, что
происходит, и ее плач присоединяется к моему.
И затем я делаю то, что подтверждает мой неизвестный срок перебивания здесь. Я
не только не прошу поговорить с отцом, но я вообще ничего не спрашиваю.
- Мам, я остаюсь здесь… до тех пор, пока буду нужна. Я не оставлю его одного.
- Конечно, дорогая. Я ничего не ожидала иного. Я люблю тебя, Эхо, и я так горжусь
тобой. Всегда гордилась.
- Знаешь, - продолжает она, тихо посмеиваясь, - иногда у меня возникало такое
ощущение, что за эти годы я не была нормальной мамой тебе. Но как только вина была
признана, это чувство исчезло, потому что я поняла, ты никогда не требовала много моего
внимания как матери. Ты всегда была мудра не по годам, уверенна и сильна в своем
молчании. Ты любишь Кингстона, и это делает его поистине счастливым мужчиной.
Потому что моя дочь серьезно относится к любви.
Я стараюсь не всхлипывать. - Спасибо, мам, за доверие мне. Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю. Будь сильной для него, Эхо, и дайте нам знать, если тебе что-
нибудь понадобится.
- Конечно. Люблю тебя, - говорю я, перед тем как отключится.
Я встаю, затем сажусь и повторяю то же самое снова, я застряла с моей
необходимостью быть там для Кингстона и его потребностью провести время наедине с
семьей.
- Мисс Эхо?
Моя голова поворачивается, и я вижу Барклая в дверях.
- Ваше присутствие требуют внизу.
Я вскакиваю и бегу, не в силах добраться туда достаточно быстро. Если он хочет
меня там, мне не нужно ничего большего.
Я уже понимаю, что все закончилось, когда вхожу. Лицо Кингстона уткнулось в
одеяло, и его трясущиеся плечи сказали мне, что он плачет. Джерард кажется онемевшим,