Я переминаюсь с ноги на ногу, а затем делаю глубокий вздох и смотрю на него, надеясь, что он увидит насколько трудно мне просить его об этом и не получить в ответ насмешку.
— Ты будешь сопровождать меня на моём выпускном.
Яркая улыбка освещает его лицо, и пламя в глазах заставляет меня облизать пересохшие губы.
— Таким образом, я в любом случае получу от тебя танец, — шепчет он. — Должно быть, это моя счастливая ночь. Ты, Любовь моя, только что заключила сделку.
Глава 13
Поездка домой проходит очень неловко. Представьте, что вы в какой-то степени проезжаете через ад. Или, открыв глаза, понимаете, что это дурной сон, а вы стоите перед всем классом обнажённый.
Ага, всё настолько плохо по нескольким причинам, и я даже не могу сформулировать ещё более мрачную катастрофу, потому что они обе будут похожи. Излишне говорить, что моё настроение абсолютно испорчено.
— Эй, Эхо? Прости, что прерываю наш многообещающий разговор, который мы сейчас ведём, но мы что, задавили щенка и я этого не заметил?
Я стараюсь не смеяться. Стараюсь.
— Эхо поговори со мной. Ты просто не умеешь достойно проигрывать, — говорит Кингстон, не сумев скрыть победный смешок в голосе.
Да, всё правильно, я проиграла. Видимо Мистер-Поедатель-Сердец Хоторн забыл упомянуть, что он мега-крут в винтажных видеоиграх и аэрохоккее. Или что он может прибить долбаного крота, словно у него две пары глаз и четыре руки.
Гадёныш.
— Ну, ты выиграл. Поздравляю. Но это наименьшее из моих забот, — бубню я, одаривая его косым взглядом. — Эго увеличилось?
— Ну, значит, ты не паришься насчёт той части, где будешь танцевать для меня. Ты была настолько поглощена своей победой, что даже не заметила, что я тоже нахожусь там. — Да, и в самом деле. — И я наблюдал за тобой раньше, поэтому отказываюсь верить, что это является причиной твоих грустных глаз.
Проблема в том, что мысль о том, что я буду танцевать приватный танец для Кингстона, заставляет мой желудок сжаться в тысячи армейских узлов. Представляю себя, своё искусство, и вот мы уже выходим на совершенно новый уровень под названием «интимность».
Кроме того, я всё-таки проиграла.
Я раздражённо вздыхаю, слишком разочарованная.
— Кингстон… Признаю, я не люблю проигрывать. И я немного нервничаю, потому что мне придётся танцевать только для тебя. Я не танцовщица и не твой «личный танцор», поэтому надеюсь, что у тебя нет каких-то там непристойных мыслей, которые уничтожат мой артистизм. Но в любом случае это не случится прямо здесь и прямо сейчас, потому что иначе меня накажут, и я долгое время не смогу покинуть свою комнату, чтобы выполнить свою часть сделки.
Но это не то, что беспокоит меня больше всего.
Он поворачивает голову в мою сторону.
— Что? Почему ты … о, чёрт, — он стонет и обеими руками хватается за волосы. — Комендантский час. Эхо, мне так жаль. Я потерял счёт времени и даже не думал об этом.
— Это не твоя вина, — вздыхаю я. — Я тоже забыла.
— Нет, — он протягивает руку и сжимает моё колено. — Я исправлю это. И ты поможешь мне справиться с твоим отцом. Обещаешь?
— Ага, а как же, — издеваюсь я. — И как же ты предлагаешь сделать это?
— У тебя есть там запаска? — он указывает большим пальцем на кузов моего грузовика.
— Да, конечно, почему ты… — я съёживаюсь. — Дерьмо. Нет. Себастьян забрал её для кого-то из своих приятелей и забыл вернуть. Хорошо, что ты напомнил мне.
Он молчит, барабаня пальцами по моему колену, пока думает.
— Подожди, зачем она тебе? — спрашиваю я.
Наконец-то его рука исчезает с моего колена, и он щёлкает пальцами.
— Ты знаешь какой-нибудь короткий путь отсюда до твоего дома?
— Через свалку?
— Да, точно!
— Я иногда езжу по ней. Но зачем?
— Давай туда. Быстро.
Когда я не разгоняюсь до достаточно экстремальной скорости, он начинает посмеиваться.
— Жми на газ, Любовь моя.
Я улыбаюсь про себя, жму на газ и молюсь, надеясь, что он знает, чёрт возьми, что делает.
— Где твой телефон, — спрашивает он.
— В подстаканнике.
На этот раз я не надоедаю ему с расспросами. Его план, каким бы он не был, наше единственное спасение
— Просто продолжай быстро ехать... Быстро... Не съезжай с дороги и не разговаривай. Какой у тебя пароль?
Я не знаю почему выполняю его просьбу без каких-либо колебаний, но я это делаю.
— 1-2-3-4.
Он смеётся.
— Почему именно этот код?
— Не вааажно, — отвечаю я, растягивая слова, как в песне. — Шестьдесят миль в час, так что, может, спросишь меня об этом позже?