Я решаю воспользоваться отвлекающим моментом и сбежать, — сама не знаю куда именно, но уверена, что мне необходим свежий воздух.
— Эхо! — я слышу, как он зовёт меня в тот момент, когда выхожу в холл, и оцепенело замираю на месте. Оглушительный стук моего сердца не даёт мне ясно мыслить.
А затем я ощущаю его за своей спиной, его дыхание опаляет мою кожу.
— Ты вероятно проголодалась. Проходи в ту комнату, Любовь моя.
Эти простые слова, нежное обращение, которое он говорит отнюдь не просто, — моя погибель. Я резко разворачиваюсь на пятках к нему лицом и осознанно делаю шаг назад.
— Не называй меня так. Больше никогда в жизни не называй меня так.
Я снова разворачиваюсь, не намереваясь отказываться от своего стремления оказаться на свежем воздухе, когда он хватает меня за руки.
— Снаружи дождь. Пожалуйста, иди, поужинай.
— Я не голодна, — не могу смотреть на него, гнев новой волной разгорается внутри меня. Как он может говорить со мной после того, как прошло столько времени? Я практически убедила себя, что он уже забыл моё имя.
— Как хочешь. Должен ли я попросить кого-нибудь показать тебе, где ты остановишься сегодня ночью?
— Да, пожалуйста.
Он начинает уходить, но потом останавливается и добавляет:
— Я буду неподалёку, если тебе что-нибудь будет нужно.
«Я буду неподалёку». Эти напутственные слова не дают мне покоя, когда я поднимаюсь вверх по лестнице и иду по длинному коридору.
Ох, он, бесспорно, будет неподалёку, и не только сегодня ночью в своём доме, но и в течение следующих нескольких недель, учитывая, что он будет нашим гидом. Я злюсь, но в ещё большей степени представляю собой огромный комок нервов. Каждая эмоция, которую я когда-либо испытывала, сейчас переплетается с кучей новых эмоций, которые мне не знакомы.
Мой провожатый останавливается перед одной из многочисленных дверей, тянущихся вдоль коридора, и открывает её для меня.
Сделав один шаг внутрь, я застываю.
— Вы уверены, что это нужная комната?
Он ставит мой рюкзак на кровать.
— Да, мисс, — подходит к двери и говорит: — Завтрак в 7 утра. Вас будут ожидать.
И с этими словами он покидает меня, оставляя в одиночестве стоять в комнате, которая, как мне известно, не совсем типичная гостевая комната, — это стало очевидно в ту самую минуту, как я вошла. Всюду запах его парфюма, а на полке в углу красуются спортивные награды, с выгравированным на них его именем.
Я в спальне Кингстона. «Этого не может быть».
Я спешу к кровати и хватаю свои вещи, решая отправиться на поиски Дживс, но замечаю на зеркале комода записку.
«Твоя очередь шпионить. Сладких снов, Любовь моя».
Не могу сдержать улыбку, которая появляется на моих губах, и ставлю свою сумку обратно на кровать, решая подыграть. Почему бы мне немного не осмотреться? Не похоже, что он попытается присоединиться ко мне этой ночью, следовательно, я в безопасности в этой комнате... пока что. И как я уже однажды сказала, что хорошо для Эхо, то хорошо и для Кингстона, потому ответная игра «в шпионов» принята!
Если сравнивать с комнатой Себастьяна, то в его комнате как-то пустовато. На стенах висят полки, наполовину заполненные победными кубками, и несколько дорожных знаков, которые судя по внешнему виду, купили не в магазине, — они затёртые и выгнутые, одним словом — украденные.
А на комоде стоит единственная фотография во всей комнате, на которой его мама держит на руках маленького мальчика, одетого в гоночную форму.
Я поднимаю её и улыбаюсь. Кингстону на ней не более шести месяцев; полагаю, его мама была настолько близка со своим сыном, что уже даже тогда знала, что он вырастет «адреналиновым наркоманом».
Поставив её на место, я открываю верхний ящик. Всё ещё чувствуя грусть из-за его потери, я не сосредоточенно пялюсь на содержимое этого ящика, но внезапно понимаю, что смотрю на небольшую коллекцию его чёрных боксеров.
Намереваясь с грохотом захлопнуть его, я неожиданно замечаю проблеск розовой ткани в углу. Смеясь, выдёргиваю ярко-розовые боксеры с всё ещё прикреплённой с боку биркой от «Calvin Klein».
«Око за око, зуб за зуб. Мои тоже никогда не носили».
Я взрываюсь со смеху и кладу их обратно. «Очень мило, Кингстон», — думаю я, решая, что шпионажа с меня хватит.
Я направляюсь в ванную комнату, чтобы принять быстрый душ, и часть меня надеется обнаружить ещё одну записку на двери душевой. Когда ничего не появляется, я смотрю на зеркало. Там ничего нет... но я уверена, что это к лучшему. Нет смысла ещё больше ворошить сегодня прошлое.
Я забираюсь в кровать, моментально поглощая его поразительный, мужской аромат. Он спал на этом месте прошлой ночью, — я чувствую это. Его голова лежала на той самой подушке, которую я теперь сильно сжимаю, и его тело было накрыто тем же одеялом, что теперь укрывает меня.
И как только я задумываюсь о том, что стоит вести себя с ним повежливее, и дать ему ещё один шанс, я слышу, как из коридора доносится хихиканье, а затем писклявый голос называет его имя.
Я понимаю, что не должна, но всё равно подкрадываюсь к двери, словно шпион, — кем он и посоветовал мне побыть, — и приоткрываю её ровно настолько, чтобы можно было что-нибудь рассмотреть.
Там в коридоре стоит Джеки. Её руки обернуты вокруг Кингстона, а губы... приближаются к его.
Я захлопываю дверь, не беспокоясь, что это услышит весь этот треклятый особняк, и запираю её на замок, прежде чем поспешить к своей сумке и вытащить снотворное. Игнорируя стук, раздавшийся через несколько секунд, зарываюсь головой в подушку, на которой теперь нет наволочки, поскольку я сразу сорвала эту пахнущую чёртову вещь и отбросила её через всю комнату.
Я знала Кингстона в прошлом году. Я наблюдала, как он разъезжал по городу, целуя руки каждой дышащей тарталетке, и видела, как распущенные девушки без нижнего белья запрыгивали к нему в машину, стоило ему только открыть для них дверь. Я знаю, каким парнем он является, и каким парнем всегда будет. И то, что он хорошо себя вёл и немного пошутил с розовым бельём, ничего не значит… и уж точно не то, на что надеется моё сердце.
Я чувствую, как мои стены возвращаются, становясь выше и крепче, чем когда-либо, пульс ослабевает, и сон поглощает меня.
Глава 3
Гнев. Это единственное, что я испытываю на следующее утро, и даже не на него. Постыдная ярость бушует внутри меня исключительно на саму себя.
Я полная идиотка, раз меня беспокоит, что Кингстон — это Кингстон? По правде говоря, я должна была усвоить свой урок ещё прошлой осенью и хорошенько запомнить его. Когда мы под конец перешли в дружеские (ну, тёплые) равнодушные отношения, шанс быть вместе был для нас упущен, — открыто и многократно снят с обсуждения.
Так почему же теперь, спустя столько месяцев, меня задевает то, чем он занимается с другими девушками, и в следствии, я в первый же день пытаюсь разрушить эту редкостную возможность? Он явно уже забыл эмоциональную карусель, что мы когда-то разделили вместе, и я думала, что тоже оставила всё позади.
Время доказать это.
Я принимаю быстрый душ и решаю оставить волосы распущенными, позволяя им высохнуть естественным путём, а затем останавливаю свой выбор на паре коротких шортиков и красной майке. После того, как всё упаковано, у меня остаётся время, чтобы обдумать то, что имеет значение, и я готова начать приключения этого дня.
Я хватаю свою сумку и, перекинув её через плечо, выхожу из двери спальни.
Но что-то останавливает меня, задевая мою ногу и чуть ли не сбивая с ног. Звон колокольчика раздаётся в тот момент, когда я стараюсь восстановить равновесие, и, посмотрев вниз, я обнаруживаю…
Ловушку. Ага, кто-то соединил нитку с колокольчиком, прикрепив его к дверной раме. И мне не приходится звонить в него дважды — одного короткого звука достаточно, чтобы дверь напротив меня мгновенно открылась.