— Хорошо. Он спит в моей кровати, и я уверен, он никому не позволит плохо обращаться с тобой. Возможно, я и ему позвоню позже.
Я пытаюсь сдержать смешок.
— Неа, ты не можешь сымитировать их жаргон с акцентом даже, когда злишься. Прости, братец.
— Просто подожди немного и увидишь, какой у меня будет отличный акцент, к тому времени, как я вернусь домой. И тогда я смогу использовать его на всех этих американских девушках.
— Во-первых, ты американец, так что ты уж там постарайся и не забывай о своей нации, хорошо? И единственной девушкой, на которой ты должен использовать этот чудо-акцент — Саванна.
— Да-да. Так ты поставила Кингстона на место, как всегда старалась сделать со мной?
От меня не ускользает, как быстро он уходит от разговора о Саванне, но решаю не продолжать. Это их дело. Я просто хочу поговорить со своим братом.
— А ты как думаешь? — моя усмешка выходит самодовольной.
— Думаю, что если ты ещё не сделала этого, то ему лучше подготовиться. Предполагаю, будет лучше, если я поговорю с ним об этом лично.
Я не собираюсь тратить свои силы попусту. Если скажу Себастьяну не звонить ему, то это только заставит его сильнее захотеть позвонить.
— Делай, что хочешь. Просто береги себя, и звони мне хотя бы один раз в неделю, хотя бы чтобы просто сказать «привет» и дать знать, что ты жив. Это займёт всего несколько минут. Мама сказала, что изменила твой план.
— Хорошо, — его голос становится каким-то отдалённым, словно он отвлёкся, и через секунду я слышу, как он говорит кому-то подождать минутку.
— Себ, всё хорошо, ты можешь идти. Я просто соскучилась по тебе. Хотела услышать твой голос и убедиться, что ты не забыл о нас, — закрываю глаза, мне так сильно хочется обнять его прямо сейчас. — Я люблю тебя, Себастьян.
— Я люблю тебя больше, Эхо. Поклянись мне, что будешь в порядке? Как ты спишь?
— Хорошо... Всю ночь, насколько мне известно.
— Значит, чай помогает? Я купил тебе более чем достаточно, так что пей его каждый вечер перед сном.
— Себ, я пью его. Ты же не будешь жить со мной до конца жизни. Со мной всё будет в порядке, и я умею самостоятельно заваривать чай.
— Обещаешь? — произносит он с сомнением. — Ты не о чём там не умалчиваешь? Если я нужен тебе там, я готов вернуться домой. Ты знаешь это.
— Я никогда не лгала тебе, Себастьян. Я в порядке. Обещай, что не будешь волноваться.
— Я не буду, пока ты говоришь, что всё нормально. Если что-то изменится, звони мне сразу же. Я серьёзно.
Я знаю, что он выполнит то, о чём говорит, но я никогда не посмею вернуть его. Я большая девочка, и у меня есть план, как доказать это.
— Конечно же, буду. Веди себя хорошо и не попадай в никакие неприятности, — говорю я с небольшим смешком.
— Не могу ничего обещать, кроме этого, — он смеётся. — Люблю тебя.
— Люблю тебя больше. Пока.
Я вешаю трубку и смотрю в одну точку, проигрывая этот звонок в своей голове. У меня ещё так много вопросов, которые я хочу ему задать: об отце Кингстона, в какой комнате он поселился и почему ему стала неинтересна Саванна. Но если посмотреть с другой стороны, я рада, что не стала спрашивать его об этом. Мне просто хотелось поговорить со своим старшим братом, и именно это я и сделала.
— Ты на самом деле гордишься тем, что я надрал задницу Камдену?
— Господи! — визжу я, бросая телефон и поворачиваясь к Кингстону. — Ты должен перестать вот так подкрадываться. И ты что подслушивал? Это не очень-то и по-джентельменски. Ты должен будешь поцеловать ещё пятьдесят рук, чтобы переубедить меня.
К счастью, моя дерзость скрывает признаки разочарования, и от меня не утаивается тот факт, то он надел рубашку обратно.
— Так вот что тебя беспокоит. Ты ревнуешь? — он приподнимает одну бровь, ожидая моего ответа.
Я не знаю, почему он старается очаровать всех этих девушек именно таким способом, ведь всё, что ему нужно — это подмигнуть и улыбнуться им, что он сейчас и делает.
Я поднимаю свой телефон — к счастью для него он не разбился — и встаю.
— Ха. Правильно. Но нет, я просто обеспокоена твоим здоровьем. Поверь мне, тебе не захочется знать, где успели побывать ручки этих тарталеток.
— Мм-хмм, — низкий звук вырывается из его груди, когда он садится на ступеньки, где ранее сидела я. — Как дела у твоего брата?
Я пожимаю плечами.
— Отлично. Сказал, что ему там очень нравится.
Он кивает.
— Не сомневаюсь в этом. Мой отец может быть весьма гостеприимным, когда ему это надо.
Я сажусь рядом с ним.
— А твоя мама? — спрашиваю тихо, стыдясь своей назойливости, но не в силах удержаться от вопроса.
— Моя мама умерла, когда я был маленький, Эхо. Ты можешь поднять голову, я не против твоего вопроса. И, честно говоря, я уже скучаю по этому красивенькому личику.
— Ты скучаешь по ней? — обдуманно спрашиваю я, когда нервозность проходит.
Он качает головой.
— Я не помню её, чтобы скучать по ней. Но люди говорят мне, что она была замечательной женщиной, так что я часто представляю её себе, и что было бы если бы она была рядом. Имеет ли это хоть какой-то смысл?
— Имеет, конечно, — я опускаю свою руку на его. — Мне очень жаль, Кингстон.
Сильные, крепкие мышцы на его руках напрягаются, когда он ставит обе руки на ступеньку и подвигает своё тело ближе к моему. Он опускает голову, и наши глаза оказываются на одном уровне.
— Почему тебе жаль, Любовь моя?
Я не могу оторвать своего взгляда от искренности в глубинах его глаз.
— Потому что ты не рос с мамой, и ты не можешь вспомнить время проведённое с ней. Моё сердце болит из-за этого… из-за тебя.
— Ты говоришь искренне, — говорит он без тени сомнения. Я молчу. — И ты даже пропустила мимо ушей мой комплимент. Ты разве его не слышала, или тебя просто отвлекли мои чувства?
Я открываю рот, чтобы ответить, но он закрывает его, приложив палец к моему подбородку.
— Не нужно. Я уже знаю ответ.
— Кингстон… — выдыхаю я. Я не знаю, что сказать дальше, но к счастью Сэмми спасает меня и в этот момент заходит через парадную дверь.
— Эхо, мама хочет, чтобы ты помогла ей с ужином! И Кингстон, папа сказал, что тебе лучше разгрузить тот грузовик, иначе ты не сможешь получить еду.
О мой Бог. Наш торжественный момент полностью разрушен, и сейчас я смеюсь так сильно, что у меня начинает болеть живот. Потрясённый взгляд на лице Кингстона бесценен.
— Он на самом деле не даст мне поужинать?
— Да, — хриплю я сквозь смех.
— Ну, это меня не страшит, потому что Клей вызвался поработать, желая доказать свою мужественность, и закончил разгрузку.
— И кто сможет доказать это? Никто ничего не видел ведь.
— О, кое-кто наблюдал.
Он пристально смотрит на меня, как будто ожидает, что я разгадаю его головоломку. Когда я не отвечаю, он встаёт и протягивает мне руку.
— Забудь. Давай посмотрим, что есть из продуктов. Я голоден.
~~~~~
После таких коротких, но насыщенных моментов, которые мы вместе делим на крыльце, Кингстон и я окунаемся в общительную рутину. Мои утренние сообщения в душе, которые я теперь с нетерпением жду перед началом нового дня, всегда ожидают меня.
У меня факультатив по математическому исчислению в кампусе только три раза в неделю, поэтому остальные два дня выпадают, и поскольку занятия заканчиваются раньше во вторник я его не вижу. В среду во второй половине дня, я радуюсь, что Саванна бок о бок заходит со мной в класс по исчислениям, а также рада видеть Кингстона, который уже сидит в дальнем углу, недалеко от меня.
Он стреляет в меня маленькой еле заметной улыбочкой, но она говорит о многом. Он даёт мне то, чего я хочу — анонимность, держа своё «стадо» от меня подальше. Он даже садится немного дальше и сосредоточено слушает профессора, — что становится для меня огромным сюрпризом, — но этот план прекрасно срабатывает на девочках, которые ведут себя тихо и пытаются сосредоточиться на учёбе.