Блин, попалась.
Я переворачиваюсь в постели и нахожу Кингстона, прислонившимся к косяку ванной комнаты — на моей стороне. По-видимому, его навыки подкрадываться превосходят мои, потому что, очевидно, он знает, что я подслушивала, но я не слышала, как он вошёл в ванную. Жаль, что он не в состоянии использовать эти тайные манёвры, чтобы успешно пройти мимо моего папы.
— Ага, ещё как, спасибо, что спросил. И что касается той записки, тебе лучше всего научиться стучать, прежде чем когда-либо входить в мою комнату снова. Понял?
— Понял.
Его плечи немного опускаются, и только Господу известно, почему я решаю дать ему несколько ценных советов.
— Мой папа гораздо хуже, чем его укус. До тех пор, пока ты не нарушишь правила, он не будет упоминать об этом случае. Он справедливый человек, не такой как те родители, которые всё время тычут носом и продолжают напоминать тебе о прошлых ошибках. Если он говорит, что тема закрыта, значит, так оно и есть.
— Это была кровавая встряска, — он проходит в мою комнату, двигаясь к моей кровати, чтобы присесть. — Можно?
— Эм… — я не решаюсь, но затем думаю о том, как, я надеюсь, гостеприимно относятся к Себастьяну, и тут же включаю доброжелательность, несмотря на все его промахи.
— Конечно, — вздыхаю я, сдаваясь, и передвигаю ноги назад к спинке кровати настолько, насколько это возможно. — Ну, так ты просто бездельничал, и из-за этого произошла ссора с моим папой, или был в своём небольшом турне «по окрестностям нашего города в образе важной шишки»2? — я ухмыляюсь, испытывая удовольствие от использованной фразы, которую нашла в исследованиях своего перевода, и думаю — звучит смешно.
— Ты можешь спросить об этом мою бабулю, как только она когда-нибудь позвонит и решит быть «пчелиными коленями». Но нет, — его улыбка, которая только что появилась, быстро исчезает, и он снова хмурится. — Я бы предпочёл чистить цирковую палатку вместе с тобой.
— Святое дерьмо! Мы получили цирковую палатку? — я притворяюсь, что это потрясающий сюрприз. — Я должна её увидеть!
— «Палатка» не правильный термин для большой, красочной… палатки через дорогу?
— Может быть, полагаю, хотя мы относимся к ней как к павильону. Но цирк? Не то, с чем можно сравнивать. Ты хоть знаешь, что представляет собой цирк?
— Думаю, да. Твои родители рассказали мне о твоей семейной истории: воздушные полёты, канаты и танцы в воздухе. Это цирк, да?
— Цирк, неа. Ты видел бегающих слонов? Тигров? Бородатых женщин? — я наклоняю голову в сторону, мой тон жёсткий с ноткой резкого сарказма.
— Ну, нет. Но…
— Но нет ничего. Моя семья и я — квалифицированные артисты воздушной гимнастики. Наши шоу в городе начались с моей прабабушки, известной как Дейзи Келли — отсюда и название здешнего города Келли-Спрингс. У нас нет вступительного номера, четырёхглавых змей или кучи клоунов, которые вылезают из одного маленького автомобиля. Мы работает до потери чёртового пульса над нашим выражением танца, гибкостью и равновесием.
Я скрещиваю руки на груди, ожидая, когда слова дойдут до него. Я потеряла счёт, сколько раз после такой занимательной речи надо мной начинали смеяться за то, что я так называемый «цирковой уродец».
— Уверен, ты выглядишь довольно захватывающе, одетая в обтягивающий костюм и выполняющая трюки, — отвечает он с усмешкой. — Прошу прощения за моё невежество, но я с нетерпением жду встречи на шоу. Звучит просто великолепно.
— Ну, спасибо, наверное, — я не дам ему спуску вот так легко, и думаю, мой язык тела говорит о том, что я немного обиделась. И я так не понимаю, являются ли его слова искренними, или он просто он в очередной раз извиняется по привычке. — Мы закончили с этим или же ты хочешь поведать мне о своём дерьмовом дне?
И почему он был дерьмовым. Но я никогда не признаю, что мне до смерти интересно это.
Он падает на спину поперёк моей кровати и прикрывает одной рукой глаза.
— Боже мой, ты пьян? — шиплю я.
— Я пахну мочой3?
Мочой? Конечно же, он немного расстроен, но что именно он имеет в виду под этим «пахну мочой»? Или же он имеет в виду «обмочился в свои штаны»? Клянусь Богом, если он обмочился в свои штаны, лёжа на моей кровати…
А затем меня осеняет. Языковой барьер снова поднимает свою сбитую с толку голову. Для него «обмочился» означает «пьяный».
Я отвечаю небрежно, как будто знаю, что он имел в виду всё это время.
— Но ты должно быть либо пьян, либо сошёл с ума, раз думаешь, что это нормально вот так лежать на моей кровати, — я пихаю его в ногу. — Сядь! Если бы Себастьян видел тебя прямо сейчас… — я качаю головой. — Давай просто скажем так, есть границы — и ты только что пересёк самую большую из них.
Он лениво поднимается, демонстрируя мышцы на своих руках, и улыбается мне своей кокетливой улыбочкой.
— Ах, да, Себастьян. Расскажи мне побольше об этом так хорошо известном твоём братике.
— Почему ты сказал это таким тоном? — мои руки сжимаются в кулаки. — Мой брат талантливый, добрый и мой лучший друг. Если ты скажешь о нём хоть одно плохое слово, я посчитаю твои зубы.
— Совершенная красота. Я, возможно, должен сделать так, чтобы ты находилась в этом своём обтягивающем костюме всегда — ты великолепно в нём выглядишь, — он смеётся, пододвигаясь немного ближе. — Я не хотел проявить неуважение. Просто сегодня я много о нём слышал, и обожание в глазах, с которым ты и Сэм говорите о нём, не вызывает никаких сомнений. Мне интересно узнать о парне, чьё место я занял.
— Ты ничьё место не занял. Никто никогда не займёт место Себастьяна, — я пожимаю плечами. — Он хотел увидеть что-то новое. Думаю, отчасти я понимаю его. Но он вернётся, а ты уйдёшь. Таким образом, ты одолжил его место на время, в лучшем случае.
— Не спорю. И, возможно, тебе будет интересно узнать, что он тоже много говорил о тебе и об остальных членах своей семьи в своём видео. Но особенно о тебе.
— Каком ещё видео?
— Прости меня, — бормочет он, отворачиваясь. — Наверное, мне не стоило говорить об этом.
— О нет, нет! — я толкаю его в плечо. — Что за видео?
Он тяжело вздыхает.
— Твой брат снял видео и прикрепил его к программе по обмену. Вот что привлекло особое внимание моего отца к нему, и именно это заставило его принять быстрое решение. Неожиданный приказ собрать мои шмотки показался подозрительным, поэтому я решил провести кое-какой обыск на компьютере своего отца и нашёл его.
— Теперь понятно, — я говорю тихим голосом, сглаживая обман, но сочувствуя ему. Я рада, что Себастьян всегда добивается того, чего хочет. Я просто думала, что он хотел быть здесь и сообща помогать своей семье.
— Если ты видел видео… почему решил расспросить о нём?
— Уже поздно, — он начинает вставать. — Полагаю, пообщаемся в другой раз.
Я наклоняюсь вперёд и тяну его обратно вниз за нижнюю часть рубашки.
— Прекрати делать это! Ты не можешь просто так бросать недосказанные предложения, а затем делать вид, что слишком занят для последующих вопросов. Это же явная игра, которая мне не очень нравится, и если честно, это выводит меня из себя! Не говори, что ты пьяный, или не в настроении, или не сейчас — эти-слова-делают-меня-безумной — поэтому прекращай. Ты поднял эту тему, потому что хотел пораспрашивать меня, а теперь спрашиваю я. Поэтому отвечай.
— Ты не успокоишься, да? — он качает головой и смеётся. — Отлично.
— Говори уже.
Он потирает подбородок, растягивая своё сладкое время.
— Я просто удивляюсь, как такой уважаемый парень, который заработал непоколебимое уважение — не легко, как я предполагаю, — может быть тем же человеком, который общается с одним из tossers4?
Tossers, tossers... Я ломаю голову, пытаясь перевести слово на свой язык, но, в конечном итоге, сдаюсь.
— Ещё раз и заново? Или скажи лучше по-другому.