Разговоров с Неларией у них почти не было. Женщина особо не показывалась из своей бронированной повозки. Не рисковала. И не расставалась со своим странным стрелковым оружием. Теперь возле нее всегда была троица крепких охранников. Большую часть времени Зур’дах и Маэль проводили именно у передних повозок: если будет опасность — именно они ее смогут встретить первыми. На охранников они даже не рассчитывали. Только на себя и свою силу.
Выбирались они далеко вперед еще и затем, что Зур’дах проверял свой контроль тьмы и крови. Но ниже определенного предела концентрация Тьмы в Подземелье не опускалась. Это его радовало. Значит, он был по прежнему боеспособен против более сильных противников. Вопрос был лишь в том, останется ли в нем на поверхности хоть капля тьмы? Ведь Чернопрядец по прежнему спал, но по прежнему мог насытить кровь Тьмой в критические моменты.
Когда они возвращались к каравану, Зур’дах обычно сидел на виду с копьем в руках, а Маэль… Маэль со всеми болтал, терся возле повозок с рабами. Смотрел, кого и в каких повозках перевозят. Да, они до боя с волками еще издали видели что тут много женщин, но были не только они. И с некоторыми Маэль успевал даже перекинуться больше чем парой фраз. С гноллями диалог у него не выходил, так что он только и делал, что дразнил этих псов.
Опасностей им не встречалось, поэтому путь, по сути,, проходил спокойно. Им даже не приходилось вмешиваться при нападении обычных тварей — те были по силам обычным охранникам. Более опасные твари, когда видели караван, уже не рисковали нападать — просто наблюдали. Зур’дах предполагал, что это именно из-за них с Маэлем, в которых монстры Подземелья распознавали опасных противников.
С некоторыми из охранников получилось разговориться — это были те, кто немного понимал гоблинский и кого гоблины непосредственно спасли, с другими было говорить бесполезно: они делали вид, что не понимают слов гоблинов. За неделю пути, оба друга привыкли к каравану и людям в нем. Даже запомнили каждого охранника по имени.
Поначалу мысль о том, чтобы освободить этих всех рабынь, большинство было именно самками, не покидала друзей. И они не раз говорили об этом.
— Может, освободим их? На Поверхности, конечно. Сам подумай, мы сильнее этого отряда, ты бы вот хотел чтобы тебя освободили? Тогда, в ямах Айгура, я уверен хотел бы. Они тоже хотят.
Зур’дах покачал головой.
Он размышлял об этом не раз.
— Ты понимаешь, что нужно будет убить всех их? Так просто никто нас и их не отпустит. И кроме того, куда идти этим самкам? Они даже защитить себя не могут, я не думаю, что на Поверхности так уж безопасно.
— Я ж не говорю это делать сейчас или сразу, как мы окажемся на Поверхности — сначала посмотрим что там да как. Может, там есть достаточно таких как мы, гоблинов. Свободных.
Что-то я сомневаюсь в этом, — подумал Зур’дах.
— Самое главное, — сказал он, немного подумав, — нам с тобой нужно выжить и не потерять свою свободу, а не думать о чужой. Поэтому лучше следи за охранниками и за этой женщиной — ты же не хочешь оказаться второй раз в ошейнике?
— Ой, давай, построй из себя взрослого, будешь как однорукий: то можно, то нельзя.
Зур’дах пожал плечами.
Воспоминания и «перепрожитые» жизни разных существ заставили его как-то по-другому повзрослеть. Не так, как повзрослел Маэль. Словно он смотрел на всё с некой высоты многих жизней. И своих…и, одновременно, не своих. Это чувство накатывало на него изредка, но заставляло смотреть на происходящее сейчас как на нечто незначительное. Словно есть какие-то другие, более важные цели, о которых он пока просто не знает, или к которым не готов.
— Знаешь, — еще через несколько дней пути сказал ему Маэль, — я хочу поговорить с теми рабынями.
— А? — удивился Зур’дах. Об этом он даже не думал.
— Хочу узнать, что они вообще думают об этом всем. О своем рабстве.
— Ты думаешь, тебе вот так просто разрешат их расспрашивать?
— Хах, — хмыкнул Маэль, — пусть попробуют меня остановить.
Так и случилось. Маэль залез в повозку к рабыням и начал с ними разговаривать. То с одной, то с другой. Охранники пытались ему что-то втолковать, но он на них зыркнул с использованием крови, что те просто отшатнулись. Связываться с Маэлем было себе дороже, они это понимали. Но, видимо, у них был приказ Неларии не допускать разговоров с рабами. Который, увы, они выполнить не смогли.
Так что Маэль спокойно разговаривал с девушками-пленницами. Зур’дах же следил за тем, что происходило снаружи.
По словам охранников, до Поверхности оставалось буквально несколько недель пути. Было бы быстрее, но повозки были забиты и ящеры просто не могли ускориться.
После нескольких часов разговоров с рабынями Маэль был расстроен. Услышанное его совсем не порадовало.
— Ну что, узнал что хотел? — полюбопытствовал Зур’дах.
Друг отмахнулся от него и некоторое время просто молча сидел.
— Ты знаешь, Зур’дах, я ошибся.
— Да, и в чем?
— Они все уверены что на Поверхности, у Неларии их ждет прекрасная жизнь. В огромном красивом доме, со слугами, в красивой одежде, и в достатке.
— А почему ты думаешь, что это неправда? — спросил Зур’дах.
— В смысле? Их просто обманывают. Но они в это верят. Не будет никакого дома, слуг и хорошей жизни.
Зур’дах же думал о том, что если из них готовят шлюх, то уж работать руками точно заставлять не будут, а значит, такая жизнь для них вполне возможна. С одним нюансом — за это придется платить. Своим телом. Постоянно. Потому что-то, что самок везут в бордель, — место, где женщины работают своим телом, — они узнали от охранника, который учил их языку в первый же день.
— Значит?
— Значит тем более не стоит к ним лезть. Если хотят получить эту жизнь — пусть получат.
Маэль что-то недовольно пропыхтел. Он будто хотел кого-то спасти. Хоть кого-нибудь. А вдруг оказалось, что в спасении никто и не нуждается.
Через время он продолжил говорить:
— Представляешь, там даже есть одна женщина-дроу?
— Рабыня?
— Да.
— Может это полукровка?
— Ну… — протянул Маэль, — Может и да, но очень похожа. Никогда не видел дроу рабов.
— Тем более женщин.
Зур’дах еще раз взглянул на повозку Неларии.
Как она умудрилась достать дроу-рабыню было непонятно.
— Маэль, значит мы договорились, никаких глупостей? Их не собираются убивать, они не едут в ямы, просто в бордель.
Тот скрипнул зубами.
— Да знаю я. Если они тупые самки и не хотят свободы, то что я могу сделать.
Зур’дах понимал, что Маэль злится, глядя на кучу рабов, которым хочет и может помочь, но они этого сами не хотят. Не понимают, что такое свобода.
Не будь тут Зур’дах, он бы, скорее всего, сделал как ему хотелось. Но они договорились всё делать вместе: охотиться, выживать, убегать, размышлять. Поэтому он согласился со словами друга.
Зур’дах же закрыл глаза и углубился в свои ощущения. Ощущения Тьмы и Чернопрядца.
Очевидно, это древнее существо еще не считало что они в безопасности, да и на Поверхность они пока еще не вышли, но это затяжное спящее состояние черного паука беспокоило Зур’даха. Он надеялся, что наверху тот покинет его тело, как они и договаривались. Ощущать, что в тебе сидит какое-то существо, прямо в твоих костях, было неприятно. Хоть к этому ощущению молодой гоблин уже привык.
Тоннель был завален.
Это было неожиданностью для караванщицы и её охранников. Причем завален он был так, что проехать было просто невозможно. Конечно, были крупные ответвления других тоннелей, по которым они могли добраться на Поверхность, вот только как понял Маэль, подслушав разговоры охранников, — этими тоннелями вообще никто не пользовался очень давно.
Однако выхода у них не было. Они свернули и поехали по заброшенному тоннелю. Несколько дней им даже зверья не попадалось. Будто этот тоннель вымер.
— А как скоро мы доберемся? — спросил Зур’дах у охранника.
— Не знаю, — пожал он плечами, — Никто не знает. По тому тоннелю мы бы выбрались за две недели, а то и быстрее. Но этот… Кто знает, куда он сворачивает и насколько он длиннее.