– Как жип называтся? – Спросил старший.
– «Порше», – ответил Виталик.
– Твой жип? – Продолжил расспросы мальчуган.
– Нет.
– Прокати!
– Говорю же – не мой джип.
Мальчишка остановился, почесал за ухом, потом снова сел на велосипед и сделал еще один круг около «Жипа». Второй неотступно следовал за ним. После очередного круга старший опять остановился.
– Как тебя звать, пацан? – Спросил Давид.
– Жасулан, – представился мальчишка, – твой жип?
– Нет, не мой. – Усмехнулся Давид, – Ты Малдыбая знаешь?
– Малдыбай? – Жасулан рассмеялся, – Малдыбай не здесь. Там… – Он махнул рукой в неопределенном направлении, – в другой дом живет, Малдыбай, – мальчуган скривил идиотскую физиономию, покрутил пальцем у виска и снова расплылся в улыбке.
– Это, в смысле, я такой? – Спросил Давид.
Жасулан еще громче рассмеялся, покачал головой и закрыл лицо ладонями.
– Я такой, потому что хочу пообщаться с Малдыбаем? – Добродушно усмехнулся Давид.
Продолжая хохотать, мальчишки заговорили между собой по-казахски.
– По крайней мере, насколько я понимаю, Малдыбай не умер, и жив… – Сделал вывод Давид.
К нам вернулась Айгуль и обратилась к мальчишкам по-казахски. Они начали наперебой что-то ей объяснять, отчаянно жестикулируя при этом руками.
– Он переехал. – Объяснила нам Айгуль. – Эти пацаны покажут, куда, и за это я прокачу их на джипе…
Мальчишки бросили велосипеды и, отталкивая друг друга, залезли на переднее сидение «Порше». Я сел в «Ниву» к Оле и Давиду.
Машины двинулись к новому дому Малдыбая. Проехав метров двести, свернули в один переулок, затем – в другой. Здесь «Порше» остановился рядом с домом, который, по-моему, ничем не отличался от прежнего жилища таинственного Айгулиного родственника. Оба пацана выскочили из Айгулиной машины и пустились наутек.
Айгуль открыла багажник и достала из потайного отдела широкий щегольский пояс с большим количеством разного размера кармашков и кобурой, в которой блеснула серая рукоять пистолета. Надев пояс на себя, она проверила пистолет. Давид удивленно глянул на нее. Айгуль улыбнулась:
– Это так… Чтобы опять не оказаться застигнутой врасплох.
Давид ничего не ответил и только презрительно усмехнулся.
Айгуль открыла калитку и вошла во двор. За ней – Давид и остальные. Здесь тоже никто не подавал признаков жизни, но к дому вела утоптанная тропинка. Справа от нее высились невзрачные постройки – то ли сарай с баней, то ли курятник, то ли все вместе взятое…
– Малдыбай ака! – Крикнула Айгуль. В ту же секунду из-за строений на нее с рычанием бросился волк. Айгуль выхватила пистолет, наставила на зверя, но за мгновение до выстрела, Давид ударил ее по руке, и пуля только взметнула фонтанчик пыли на тропинке. Волк, удерживаемый ошейником и цепью, поднялся на дыбы и сдавленно зарычал, захлебываясь утробной злобой.
– Никогда не убивай из чувства страха, – спокойно сказал Давид, – это грех. И, самой собой, никогда не бойся, – улыбнулся он.
Мы обошли рвавшегося с цепи и заходившегося рычанием волка и прошли к дому.
– Малдыбай-ака! – Снова позвала Айгуль, но никто не отозвался. Она толкнула дверь, которая легко поддалась. Мы вошли внутрь. Обстановка была непритязательной, но при этом на удивление уютной.
– Малдыбай-ака?
На пороге комнаты показался седой, но довольно крепкий и бодрый на вид старик. Только с левым глазом у него было что-то не в порядке. Желтое глазное яблоко, радужная оболочка, заплывшая белесой пленкой и маленькая точка зрачка. Он равнодушно оглядел нас правым глазом и ничего не сказал.
– Малдыбай-ака, саламат сизбе4, – улыбнулась и развела в стороны руки Айгуль.
Старик молча сделал два шага вперед, словно подставляя свое тело под ее объятия. Айгуль прижала его к себе и быстро заговорила по-казахски.
– А-а, Айгуль, – протянул Малдыбай и тоже сказал что-то по-казахски.
– Он че, тебя не узнал? – Тихо спросил Виталик.
– Узнал. Конечно узнал. Всех узнал! – Неожиданно ответил старик по-русски.
– Кого «всех»? – Неуверенно продолжил Виталик, но Малдыбай проигнорировал его вопрос.
– Пойдемте к столу. Чай, бешбармак, – он гостеприимно указал рукой в комнату, пропуская нас вперед.
В комнате обстановка также отличалась простотой и уютом. На обеденном столе несколько карикатурно высился огромный самовар. Вокруг него – зеленые пиалы: как будто нас ждали.
– Чай, бешбармак… – Повторил Малдыбай, – а бешбармака нет… – словно сам удивляясь этому, вдруг с сожалением выдохнул он, – барашка нет, хозяйки нет…