«Хах, страх!»
А вот и нет. Я просто прикинул, как бы подумал омежка, притворяющийся сигмой.
Но это не про меня! Я, нахрен, оживший по второму разу бог-император, король всех сигм и просто воплощение крутости. Эти перемены только забавят меня, и от своих планов я не отказываюсь. Я ей ни эрия не заплачу, я потискаю ее, вдобавок еще и влюбиться заставлю. Вот так вот. Люциас Лайсид, завоеватель миров, умнейший человек этой планеты, известен также как Мессия и Светозарный. За дело!
Преисполнившись самоуверенности, я зашагал вперед. Лив знаком остановила меня. Но я, как безудержная буйная сила, сделал дополнительные полшажка вперед. Пусть знает, кто здесь главный.
Инура отпряла от ледяной королевы, и тогда оголодавший взгляд наконец обратил внимание на меня.
— Люциас Лайсид, — Ливия сказала это так, будто пробовала имя на вкус.
— Ливия Медея, — я умею так же. Не счесть, сколько имен я проглотил в своей прошлой жизни.
— Гостеприимство существует не просто так, — ее ледяные глаза впились в меня сотней морозных иголок. — С мужчинами не о чем разговаривать, пока они не опустошены.
Надо признать, новый образ ей шел. Особенно этот холодный голос, чей регистр располагался где-то в районе абсолютного нуля. Не идет ни в какое сравнение с хрупким голоском той девочки из интервью. Что там она сказала? Я прослушал. С мужчинами не о чем разговаривать?
— Да ну не-е-е-е, — протянул я. — Можем, к примеру, поговорить об идеальном размере груди, вот мне нравятся…
— Люциас, — строго прервала она. — Ты верно считаешь себя особенным, — Ливия встала с трона, ее дрожащая рука взметнулась вверх и сжалась в кулак. — Но я видела десятки таких, как ты. Думаете, что вы герои. Что, если вы принесете в мир достаточно добра, то сможете что-то изменить.
— Эээ, чего? — что-то я не уловил, в какой момент она перескочила с темы сисек на вопросы моей неоспоримой доброты.
— Эти сказки остались в далеком прошлом, Люциа-ас, — продолжила ледяная королева, кажется, совсем не замечая моего присутствия. — Я покажу тебе, к чему ведет геройство.
Ливия бросила взгляд на стоящую рядом девочку-моди, отчего та сразу же упала на колени.
— Гав-спожа, — все тело собачонки тряслось, уши припали к голове низко, как только могли.
— Ты хотел отнестись к ней по-человечески, — узкая сабля выскочила из ножен, а из-за пояса Лив достала кинжал с живым, извивающимся лезвием. — «Рабы ведь тоже люди», «Как я могу сделать что-то такое, она же просто дитя», «Я покажу ей, что не все люди в этом мире чудовища». Так ты думал? Смотри, чем твоя доброта обернулась для нее. Инура, ты подвела меня, не выполнила приказ. Ты была прилежным питомцем, поэтому я дам тебе выбор. Чем мне убить тебя?
Ливия поднесла к собачонке саблю и кинжал. Тонкое лезвие ожившего оружия хищно потянулось к лицу девочки. Моди осторожно дотронулась до неподвижной сабли.
— Госпожа, прошу, сделайте это быстро, — выкрикнула она.
— Быстро? — Ливия бросила в мою сторону презрительную улыбку. — Мне нужно многому научить юного Лайсида. Быстро не получится. Но ты ведь рада побыть красочной иллюстрацией к моему уроку?
— Да, госпожа, рада, — выдавила из себя моди.
— Ты должна говорить «гав-спожа», — вздохнула Лив.
Быстрый взмах сабли оставил небольшой порез на руке. Инура вздрогнула, но не издала ни звука.
— Видишь, Люциас, она знает, что я не люблю криков. Те, кто закричит, будут страдать гораздо дольше, — еще один взмах саблей и еще один порез. — Еще никому не удавалось молчать до самого конца. Но она попытается. Они всегда пытаются, — взмах. — Знаешь, что самое забавное? Ненавидит она тебя. Тебя, героя, что хотел для нее добра. Теперь понимаешь, Люциас? Жалеешь ли ты, что не принял ее? Может, хочешь вмешаться? Убить меня? Расскажи мне всё, и тогда я ускорю процесс, оборву ее страдания. Люциас, скажи, что ты чувствуешь?
Эээ…
— Да в общем-то ничего, — неуверенно протянул я.
Лив остановилась, глянула на меня с таким видом, будто увидела йети, снующего меж ветвей:
— Почему?
Да что «почему»?! Я не понимаю! Мы вроде на одном языке говорим, но с каждым последующим словом я только больше запутываюсь. Что эта поехавшая от меня хочет? Почему она режет своего раба и спрашивает, что я по поводу этого чувствую? Это ведь не мой раб, с чего бы мне о нем переживать?
Тут нужно думать… Она, по всей видимости, считает, что я очень хочу спасти Инуру. По какой причине? Непонятно. Что важнее, Лив хочет показать свою доминантность, эту собачку убив. Значит мне…