Можно остаться ночевать на открытой улице. Тогда, по утверждению вчерашнего пленника, мертвое тело сгорит, и Андрей, может быть, вернется в родное, человеческое. Или погибнет, если действительно стал упырем. Вполне возможна смерть от болевого шока, этот вариант тоже нельзя исключить. Умереть в сумасшедшем доме, изжарившись во сне под воображаемым солнышком… Материал не на одну диссертацию.
Нет уж, лучше не рисковать. Рано или поздно подсознание поможет, даст подсказку, до тех пор нужно просто выживать, копить информацию и силы. Время все расставит по своим местам. Пока же надо считать реальностью разрушенный город и женское тело, так проще выжить.
Девушка спрыгнула с импровизированной наблюдательной вышки и побежала в ту сторону, где вчера видела сородичей (или кого-то на себя похожего). Впрочем, практически сразу она сообразила, какой глупостью будет с ходу влететь в засаду или просто напороться на людей, поэтому перешла на быстрый шаг. Постепенно замедляясь, все пристальнее прислушиваясь к ночной тишине, в конце концов Андрей не столько услышал, сколько ощутил присутствие впереди кого-то постороннего.
Вблизи стали видны человеческие силуэты, ноздри защекотал дымок костра. Люди, очередная банда на ночлеге. Двенадцать расположившихся возле огня бандитов и один часовой. В отличие от встреченных раньше оборванцев, эти вооружены. Любопытно. Ножи, топоры, копья с листовидным наконечником и нечто вроде грубого подобия алебарды — это нормально, это древнейшее оружие, простое и надежное. А вот луков не было, равно как и мечей. Щитов тоже не видно, метательное оружие представлено короткими копьями. И одеты они намного лучше, в плохо выделанную кожаную одежду, разбитые сапоги, на некоторых виднелись рубашки из ткани, пусть грязные и рваные. Впрочем, тряпья тоже хватало, не говоря уже о степени чистоты самих людей — порыв ветра донес до чутких ноздрей запах, более подходящий дикому зверю, чем человеку.
Хотя с такого расстояния подробностей не разглядеть, подбираться ближе Андрей не собирался. Сегодня голод вполне терпим, поэтому следует заняться делами поважнее, чем охота. На последних мыслях притаившаяся в глубине сознания тьма недовольно заворочалась: для нее возможность утолить жажду означала все.
Немного побродив вокруг стоянки, избегая привлекать внимание часовых, в конце-концов Андрей наткнулся на первую в своей жизни нежить. Или нелюдь, или нечисть, черт их всех разберет. В тот момент ему было не до точной классификации. Средней высоты, до бедра девушки, с полной пастью клыков собака преградила путь, неподвижно замерев в темном переулке. Похоже, встреча стала неожиданностью и для нее, потому что тварь не набросилась с ходу, а слегка попятилась и предостерегающе замычала.
Верхней части черепа у существа не было.
Мозга тоже.
Противники замерли, изучая друг друга. После растянувшегося на века периода взаимного разглядывания Андрей, стараясь не делать резких движений, начал медленно отходить назад. Собака снова замычала. Принюхалась. Недовольно фыркнула, дернула лапой землю, оставив на камне три глубокие царапины, но преследовать не стала.
Только завернув за угол, Андрей решился развернуться спиной и побежать, опасливо прислушиваясь — не раздается ли сзади быстрый перебор когтей, не передумало ли страшное существо отпускать неожиданного свидетеля?
Отбежав подальше, девушка замерла, осматриваясь. Андрей приходил в себя от нежданного шока. Какой-то кошмар. Будь зверюга настоящим монстром, отвратительным и непохожим ни на что, встреченное прежде, она не испугала бы землянина так, как самая обычная собака навроде лайки. Только с аккуратно срезанной черепушкой. Такого он не ожидал. Пленник говорил о бродящих чудовищах, но, во-первых, сам он прежде не встречал их в городе. Во-вторых, люди всегда склонны к преувеличениям, и Андрей от услышанного рассказа просто отмахнулся. Запомнил, но всерьез не принял.
Зря.
— Новенькая, что ль?
Сиплый голос, раздавшийся откуда-то сбоку, заставил бы простого человека подпрыгнуть на месте. Мертвое тело, наоборот, замерло, чтобы резко отпрыгнуть в противоположную сторону. Рот сам собой злобно оскалился, из горла вырвалось глухое рычание.