КТО ПРИЕХАЛ?
Еще один человек пришел с фронта. Только этот человек не радость и не веселье принес с собою. Он принес с собой свое большое несчастье, понуренную голову и раньше времени поседевшие виски.
Неожиданно днем пришла из района подвода и остановилась среди деревни. С телеги слезла чужая женщина в белой больничной косынке. А потом слез солдат. Он слезал осторожно, на ощупь, хватаясь за руку женщины. Откуда-то быстро собрался народ.
- Кто?
- Кто приехал?
Солдат остановился, поднял голову, глядя куда-то поверх голов, и все увидели, что лицо у него в синих точках ожогов и что он слепой.
Все молчали - догадывались, узнавали.
Вдруг Трофим крикнул:
- Папка!
Солдат вздрогнул, протянул руки в сторону Трофима:
- Сынок!
И сразу зашумели, заговорили бабы. Крикнула и замолкла, будто у нее перехватило дух, Трофимова мать. Трофим подбежал к отцу, обхватил его колени. А солдат поднял его, прижал к себе и заплакал.
- Первый узнал! - повторял он хриплым от слез голосом. - Первый отца узнал! Ах, ты!.. Слепого… слепого отца узнал!
А потом поднял свое незрячее лицо и сказал:
- Ну что ж, здравствуйте, граждане. Вот какой я к вам нынче вернулся. Где тут родня-то моя? Ведите в избу - один ходить не могу.
- Здравствуй, Егор, - сказала Трофимова мать. Она вытерла фартуком слезы и старалась говорить веселым голосом: - Давай руку, вот она - я. Вся родня твоя тут, с тобой!
И радость и слезы одолевали ее. Она крепко обняла мужа, поцеловала его седые виски и слепые глаза.
- А Стенька где?
- И я здесь, папынька! - живо отозвалась Стенька. - Я тоже здесь. Только у нас избы нету, мы в соломенном шалаше живем. А потом всем миром будем избы строить. Тетке Дарье уже строят - плотники пришли!
- Ну что ж, в шалаш так в шалаш. Слыхал я, что тут немцы у нас погуляли… - Дядя Егор грустно покивал головой. - А уж избу мне вам теперь не построить… Отработался. Нахлебником стал.
И побрел к шалашу, куда повели его Трофим и Стенька. А мать шла за ними, утирая фартуком лицо.
С этого дня Трофима освободили от пастбища. Коз пасти послали Федю. Он был побольше, чем Трофим, и посердитее. Его и козы и девчонки-помощницы побаивались - не убегали куда вздумается.
А Трофим стал поводырем у слепого отца. Он всюду водил его за руку и очень гордился: раньше отец водил его за руку, а теперь он отца водит!
Вот они идут по дороге. Только что прошел дождь, солнышко блестит в лужах, теплый пар поднимается от земли. Они идут медленно: отец один шаг делает, а Трофим - три.
- Эй, отец, ты гляди, - кричит Трофим, - тут лужа!
- Это уж, брат, ты гляди, - отвечает отец, - а мне глядеть нечем. Сюда? Или сюда?
- Сюда, сюда! Эх ты, все-таки немножко шлепнул в лужу. Я тебя тяну, а ты не тянешься… Ты держись крепче за руку-то!
- Да уж я и так держусь!.. Трофим, - немного погодя сказал отец, - ты мне получше расскажи, каково наше Городище. Чьи-нибудь стройки стоят? Или уж так совсем и нет ни одной?
Трофим отвечал охотно. И так торопился, что сразу и не поймешь у него, что к чему.
- Ни одной стройки нету, скворец у Касаткиных живет, а в риге тоже живут. А скворец живет в скворечне, только ласточкам негде - они в кузне не живут, и в риге тесно, людей полно, и землянки они не любят…
- Подожди, брат, потише, - остановил его отец, - ты уж очень говоришь-то быстро - без точек, без запятых. И стройки тут и ласточки - все в одну кучу сложил. Дома-то у кого остались или нет?
- Ни у кого не остались. А Касаткины лес возят - только не на свою усадьбу, а на тетки Дарьину…
- Значит, мы идем не по улице? А так, по пустой дороге?
- Как это по пустой? А деревья-то стоят! И палисадники некоторые стоят. А нашего - нет. Порубили.
- А машины остались какие? Косилка? Веялка? Ну, хоть что-нибудь, а?
- Никакие машины не остались. Они были в сараюшке заперты, замок большой - с ведро!
- О?
- Ну да! А немцы не могли никак сшибить. Сшибали, сшибали ломом - и не сшибли. Взяли да под крышу огня сунули. Вот теперь там одни железные шины от колес валяются и всякие железки - гайки там, болтики… А машин нету. Все погорели начисто. Во как!
- А молотилка?
- И молотилка! Все сгорело!
Отец понурил голову и закрыл рукой слепые глаза.
Трофимов отец был слесарь и механик в колхозе, и все колхозные машины были когда-то на его руках: он следил за ними, чистил их, ремонтировал.