Скилаки указала на поляну.
– Сюда, – сказала она.
Мы осторожно двинулись вперед, и туман начал редеть. Я уже мог различить нечто похожее на полноводную реку, справа налево прорезавшую серую мглу. Кто знает, сколько было до противоположного берега – футбольное поле, а может, и вся миля, – с местным причудливым ландшафтом нельзя было сказать наверняка.
До тихого русла оставалась всего пара футов. Вода в нем казалась невесомой, словно бесконечный поток повисших прямо в воздухе серебристых лент, полупрозрачных и мерцающих на свету. Крутые берега орошали брызги. Я чувствовал их на своих руках – крошечные тычки невесомых капель.
Я вынул затычку, но лишь на какую-то наносекунду. Грохот помех оказался невыносимым.
– Вот откуда шел этот звук! – понял я. – От воды в реке!
– Не думаю, что это вода, – возразила Эли, при этом ее голос звучал громко и ясно.
Я подошел ближе и опустился на одно колено у самой реки. На дне русла кипела жизнь. Но это были не рыбы или водоросли. В песке и тине мелькали образы – люди, панорамы, деревья и горы, все черно-белые и удивительно детализированные. Некоторые были безобидны и скучны, но на какие-то было невозможно спокойно смотреть – разоренный дом, кричащее лицо, покореженная решетка радиатора грузовика.
Эли приглушенно вскрикнула. А может, это был я. Я отвернулся, не в силах все это видеть.
– Здесь начинается ваш путь без меня. Мы вновь встретимся на другом берегу, но, возможно, не сразу, – объявила Скилаки. – Мне бы хотелось сказать, что я была рада вашей компании, но я едва помню каково это – испытывать радость.
У Касса вытянулось лицо и округлились глаза.
– То есть вы предлагаете нам переплыть эту реку?!
– Если только вы не желаете перейти по ней, – отозвалась Скилаки.
– Что это за река? – спросила Эли.
– Река Ностальгикос, – ответила Скилаки. – У греков, разумеется, есть похожая.
– Я имела в виду – что у нее на дне? – уточнила Эли.
– Это воспоминания, – сказала Скилаки. – Они питают реку. Наши гости приходят к нам, принося с собой груз горестей и разбитых надежд. Он гнетет их всю жизнь. Это может быть образ их самих, которым они так и не смогли стать. Или затаенная обида. Или неразделенная любовь. Ностальгикос явит вам ваши худшие воспоминания и предоставит возможность понять, насколько они мимолетны. Если у вас хватит мужества взглянуть им в глаза, река унесет эти воспоминания, очистив вас от них.
– То есть… они останутся там, внизу? – тихо спросил Касс. – Как старые записи в фейсбуке?
– Да, но только если вы откроетесь реке, – ответила Скилаки. – Если же вы будете с ними бороться, плохие воспоминания поразят вас как чума. Я столько раз наблюдала это. Так прискорбно. И так бессмысленно.
– И это все? – спросил я. – Нам нужно просто перейти реку, оставить в ней воспоминания – и мы свободны?
– Не свободны, – сказала Скилаки. – У всего хорошего есть своя цена.
Касс побледнел:
– Цена? Вы говорите не о внутренних органах?
Скилаки скрипуче хохотнула и достала из кармана пожелтевший свиток.
– Если мы вдруг не встретимся, – сказала она, – это поможет вам добраться до дворца Артемисии.
Касс уставился на карту, запоминая ее. Я ткнул пальцем на реку под названием Фотия, изображенную почти в центре пергамента.
– А эта тоже высасывает воспоминания?
– Река Фотия ограждает дворец, – пояснила Скилаки. – Она пропустит тех, кто перешел Ностальгикос и направляется к Артемисии с чистым сердцем, но уничтожит всех, в ком почувствует враждебные намерения. И вы представить себе не можете, как сложно мне будет объясниться перед царицей, если это произойдет.
– Погодите, а о какой цене шла речь? – спросила Эли. – И что это еще за «чистое сердце»? Мы же идем к Артемисии, а не к братьям Гримм! В смысле как нам узнать, чистые у нас сердца или нет?
– Никак, – ответила Скилаки. – Это решит Фотия.
– А если она ошибется, мы в ней утонем? – спросил Касс.
– В Фотии течет не вода. – С этими словами Скилаки отвернулась, готовясь уйти. – Как и в Ностальгикосе. Помните, вы все должны довериться Ностальгикосу, иначе процесс не будет завершен. Я встречу вас на другой стороне. Мне предстоит долгий путь до моста. Если по какой-то нелепой случайности вы окажетесь там первыми, дождитесь меня.
– А можно нам тоже воспользоваться мостом? – попросил Касс.
Скилаки так резко развернулась, что с ее головы сорвался клок волос.
– Если вы не будете следовать правилам, Артемисию вы не увидите. Вы не получите желаемое. И поплатитесь за это.
– Каким образом? – спросила Эли.
Скилаки отвернулась.
– Вас постигнет судьба Радамантуса.
Глава 27
На попятную
Касс стоял столбом на берегу реки, устремив взгляд куда-то вниз течения:
– Я не могу.
– Между прочим, ты сам вызвался, – напомнила ему Эли. – С чего вдруг решил пойти на попятную?
Из илистого дна на поверхность всплыл образ воющей головы волка. С острыми, испачканными в крови клыками.
– Вот почему! – взвизгнул Касс.
– Это всего лишь образы, Касс, – сказал я, кладя руку ему на плечо, будто мне самому не было страшно до смерти. А было именно так.
– Эй, – сказала Эли, – подумай, как бы поступил Марко.
Касс обернулся к ней:
– Он бы перешел на другую сторону. Готовый ко всему, что бы его ни ждало. И он бы проделал все это с улыбкой.
– Так пусть он послужит примером для подражания, – предложила Эли.
– Что-то я не вижу, чтобы вы с радостными воплями прыгали в эту реку! – огрызнулся Касс. – Без Марко у нас ничего не получится. Ничего! Он храбрый. Ненавидит проигрывать. Бесстрашный. Ничего этого в нас нет.
Марко.
Я старался изо всех сил, чтобы забыть о нем. Но Касс был прав. Все стало иначе. Все изменилось с тех самых пор, как он перешел на Темную сторону.
Мы нуждались в нем. Очень нуждались.
И впервые во мне затеплилась надежда, что мы все же сможем вернуть его.
– Он ненавидит проигрывать, – повторил я. – А прямо сейчас мы впереди. Локули у нас. Если и есть шанс вернуть Марко, то вот он, прямо перед нами. Нужно опередить Масса. Набраться сил. Продолжить миссию «ИК». Помните: Марко хочет быть на стороне победителей.
Профессор Бегад кивнул:
– Мудро сказано.
– Ладно, но кто нас поведет? – спросил Касс, глядя на меня. – Ты, Джек?
– Вы все должны вести, – сказал профессор Бегад. – А Марко после-е-едует!
Его слова завершились криком: старик нырнул в реку. Все его тело задергалось, как пугало на ветру, волосы разметались паутиной, а очки пошли ко дну.
Я посмотрел на Эли и Касса. Пути назад не было.
И я спрыгнул в реку. Когда мои ноги коснулись ее поверхности, я ощутил, что поток замедлил мое падение, как самая обычная вода. И как самая обычная вода, река начала выталкивать меня вверх.
Но в отличие от обычной воды, Ностальгикос щекотал кожу подобно перьям. Его поток состоял из множества жидких изображений, которые перемешивались, поднимались к поверхности и опускались ко дну. Одни были совсем крошечными и грубыми, другие – огромными и будто живыми. Я закричал и отшатнулся, когда прямо подо мной возникла голова размером с медбол. Она начала поворачиваться, показав тяжелые брови под испещренным глубокими морщинами лбом. Затем стало видно лицо и текущую из глаза струйку крови. Нос был странно искривлен, а рот, обрамленный спутанной черной с проседью бородой, распахнут в беззвучном крике.
Я почувствовал, как рука профессора сжала мое плечо. Касс и Эли успели тоже спрыгнуть в реку. И хотя вес у всех был разный, мы все оказались в этой не-воде по грудь. Судя по моим ощущениям, погружение на этом остановилось, хотя мои ноги и не доставали до дна.
– Я в-в-видел это лицо, – пролепетал Касс. – И я хочу к мосту.
Я сделал глубокий вдох:
– Это всего лишь образы. Воспоминания других людей.