— Этот парень - суеверный, — сказал Маркус. — Ему не нравится здесь. Всегда задумчивый. Не принимайте это на свой счет.
Чтобы разрядить атмосферу, Туллий купил всем еще один кувшин. Исмена закатила глаза, но побрела, чтобы наполнить его снова.
* * *
Примерно через час я, пошатываясь, поднялся наверх и заполз на неровную кровать рядом с Антипатром, слишком мало поев и слишком много выпив. Когда он разбудил меня на рассвете следующего дня, мне казалось, что моя голова была полна пауков, а рот забит паутиной.
Внизу, в таверне, Гней, трактирщик, подал нам пшенную кашу с небольшой ложкой меда - простой завтрак, который он, без сомнения, научился готовить у себя в центурии. Остальные гости еще даже не шевелились. Я завидовал их роскоши спать допоздна.
Возничий повозки, казалось, страдал таким же похмельем, как и я.
— Как прошло твое посещение борделя прошлой ночью? — весело спросил Антипатр.
Мужчина только застонал и покачал головой. Верный своему слову, он отвез нас к окраине старых руин, чертыхаясь на каждую неровность на дороге, а затем повернул обратно к Лехею, пообещав, что вернется за нами до наступления темноты.
Оборонительная стена с воротами и башнями когда-то окружала весь Коринф. Сейчас от них остался только фундамент. Присмотревшись можно было разглядеть, где проходили улицы и как располагались кварталы, но от зданий почти ничего не осталось, кроме разбросанных камней, упавших колонн, разбитой черепицы и обломков обгоревшего дерева среди высокой травы. Тут и там были видны следы мозаики, которая когда-то была частью пола, но даже она была разбита на куски и разбросана. Я увидел несколько пьедесталов, но статуй не было.
Это место навеяло меланхолию, особенно на Антипатра. Он бродил по руинам, словно во сне. В его глазах было странное выражение, как будто он каким-то образом узрел город таким, каким он когда-то был.
— Вы когда-нибудь были в Коринфе до того, как он был разрушен? — спросил я.
Он глубоко вздохнул; — Я видел его еще мальчишкой. Мой отец в то время был назначен старейшинами Сидона консультировать Оракула в Дельфах, и он взял меня с собой в путешествие. Мы пересекали перешеек туда и обратно несколько раз и пару ночей провели здесь, в Коринфе. Но мои воспоминания — детские воспоминания, смутные и расплывчатые. Сейчас уже невозможно представить, что я действительно запомнил, а что только вообразил себе, и здесь я не вижу ничего, что подтверждало бы мои воспоминания. Ничего! И все же…
Он снова начал бродить, с более целеустремленным выражением лица.
— Вы ищете что-то конкретное? — спросил я.
— Я узнаю это место, когда увижу его, — пробормотал он.
Я следовал за ним в течение часа или больше, прохаживаясь взад и вперед по улицам города, которого больше не существовало. Подул теплый ветер, просвистев среди развалин и заставив колыхнуться сухую траву.
Наконец, Антипатр остановился. Он вздохнул, закрыл глаза и выпрямил голову. Мы находились посреди того, что когда-то было величественным домом, судя по расположению множества комнат и следам сада с фонтаном в центре. Затем Антипатр запрокинул голову и с закрытыми глазами продекламировал по-гречески:
— Меня звали Родопою, розовощекой, а моя мать Босскою.
И не от болезни мы умерли, и не от меча.
А, когда ужасный Арес принес разрушение в город,
Моя мать прихватила убойный свой нож и веревку.
И с молитвой убила меня, как агнца на закланье.
А, затем и себя, набросив петлю на шею.
Так умерли две коринфянки, нетронутые и свободные,
Смело встречайте конец свой, и прокляните любого, кто вас не поймет.
После его чтения последовала полная тишина, нарушаемая только дуновением ветра в траве. Внезапно я услышал, как кто-то захлопал в ладоши, потом раздались еще несколько хлопков.
Вздрогнув, я повернулся. Ожидал ли я увидеть призраков Коринфа? Правда была более прозаичной: к нам присоединился Тит Туллий со своей компанией.
— Прекрасные стихи! — произнес Туллий. Он повернулся к своим спутникам. — Господа, то, что вы только что слышали, — это вымышленная эпитафия погибшим коринфянкам матери и дочери, сочиненная покойным Антипатром Сидонским. Я собирался сам процитировать ее для вас, но наш уважаемый Зотик на своем родном греческом языком справился с задачей гораздо лучше, чем мог бы я. Это было превосходно, Зотик!
Группа ответила очередной порцией аплодисментов. Никто из путешествующих римлян и понятия не имел, что перед ними стоит сам Антипатр Сидонский.