Обычно Антипатр радовался похвалам своих стихов, но если бы взгляды могли убивать, Туллий упал бы замертво на месте. Не обращая внимания на хмурый взгляд Антипатра, Туллий продолжил то, что он посчитал продолжением лекции в назидание своим товарищам.
— Итак, господа, неужели это действительно то место, где обезумевшая Босска убила свою дочь Родопу, а затем покончила с собой? Вероятно, нет, так как обе женщины, скорее всего, вымышленные образы. Намерение поэта состояло не в том, чтобы увековечить память о двух реальных женщинах, а в том, чтобы напомнить нам о пафосе и ужасе, которые, должно быть, сопровождали тот последний день здесь, в Коринфе, когда римские легионеры под командованием Луция Муммия разрушили стены и по приказу Сената сровняли город с землей, убив мужчин и поработив женщин и детей. У кого есть вопросы?
— Но, ведь другие греческие города тоже присоединились к Коринфу в восстании против римского владычества, — сказал один из мужчин, — и все же они не были разрушены. Почему именно Коринф?
— Во-первых, именно Коринф начал войну, напав на своих миролюбивых соседей, вполне довольных римским правлением, и подстрекая их к восстанию. Кроме того, Сенат никогда не забывал довольно неприятного случая, произошедшего в Коринфе перед восстанием, когда римские послы, проходя мимо частного дома, были облиты фекалиями и мочой. Рано или поздно за такое неуважение приходится платить цену! И, наконец, было решено, что любые будущие восстания в Греции лучше всего предотвращать, подав строгий пример Коринфу. Как вы помните, в том же году вечный соперник Рима Карфаген тоже был полностью разрушен, а его жители порабощены. Как Карфаген был уничтожен на западе, точно так же и Коринф был уничтожен на востоке. Результат: более пятидесяти лет спустя, греческие города остаются под твердым контролем Рима, и я могу добавить, что в значительной степени это им на пользу, поскольку Рим положил конец многовековым кровавым распрям между ними. Иногда, какими бы ужасными ни были последствия, необходимо подавать пример.
Люди вокруг Туллия задумчиво кивнули и что-то проворчали в знак согласия.
— Что за чушь! — пробормотал Антипатр.
— Некоторые считают, — продолжал Туллий, — что, когда какой-либо город прекращает свое существование, в этом замешаны более веские причины. Одни говорят, что разрушение Коринфа было вызвано божественной волей, но другие утверждают, что его собственное безрассудное поведение вполне способно было вызвать падение города без какого-либо вмешательства богов. Никто не может отрицать, что коринфяне увязли в пороках и разврате. Существует теория, что близость к морю, хотя и приносит городу прибыль и богатство от торговли, может также занести пороки роскоши и экзотические соблазны. Мужчины забывают о достоинствах дисциплины и храбрости и вместо этого склоняются к соперничеству в экстравагантных демонстрациях богатства. Тот же упадок поразил Карфаген, еще один приморский город, где любовь к торговле и иностранным товарам сделала людей мягкими. В этом отношении Коринф подвергался, возможно, двойной опасности. имея не один, а два порта по обе стороны перешейка, всего в нескольких милях друг от друга. Он задумчиво кивнул. — Мне вспоминается другой эпитафия Антипатра Сидонского о Коринфе, намекающая на особые отношения города с морем. В этом стихотворении прекрасные нереиды, дочери Океана, оплакивают судьбу города. - Туллий сделал паузу и откашлялся. -- Я сейчас процитирую стихотворение -- то есть, если Зотик не возражает? -- Он улыбнулся, но его риторическая напыщенность предназначалась исключительно для его спутников; он даже не взглянул в сторону Антипатра. — Ну, тогда я начну…
— Где, о Коринф, теперь твоя легендарная красота?
Где зубчатые стены и валы…
— О, право, это уже выше моих сил, чтобы вынести! — сказал Антипатр, повернувшись и зашагал прочь. Я последовал за ним. Смех и остроты римлян, типа: «Глупый старый грек!», звенели в моих ушах.
— Учитель! — воскликнул я, но Антипатр не остановился, а ускорил шаг. Путь становился все круче и круче, когда мы начали подниматься к Акрокоринфу, а он все спешил и спешил. Мы, казалось, шли по тому, что когда-то было ухоженной дорогой, которая огибала крутой склон горы и закруглялась по ее дальнему склону, прежде чем достичь вершины. Дорога превратилась в плохо ухоженную тропинку, петляющую взад и вперед по мере того, как она поднималась вверх по склону. Я начал думать, что Антипатр будет идти до вершины, не останавливаясь, но в конце концов он остановился, чтобы перевести дух. То ли от напряжения, то ли от гнева на римлян, его лицо было ярко-красным.