Римским гражданам даровано достоинство быстрой смерти путем обезглавливания, но что говорил закон о солдате, убившем своих товарищей? Будет ли он распят, как раб, или побит камнями, как дезертир, своими собратьями-легионерами? Я старался не думать об этом. Я сыграл свою роль. Теперь Менений будет вершителем его судьбы.
Командир отпустил меня, сказав, что после дознания Маркуса он снова меня допросит. Я быстро пошел к гостинице. На небе появились первые звезды. Тень под смоковницей стала такой темной, что я едва мог разглядеть Антипатра, но все еще слышал его тихое похрапывание. Ленивые собаки даже не подняли головы.
Я вошел в гостиницу. В вестибюле было темно, но дверь в таверну обрамлял мягкий свет единственной лампы. Гней, должно быть, зажег ее. Я представил, как он стоит в комнате, один среди призраков убитых. В любой момент прибудут солдаты из гарнизона, чтобы арестовать его за соучастие в убийствах. Я не собирался его предупреждать, но что-то заставило меня шагнуть в таверну.
Наполовину в тени трактирщик Гней висел на веревке, привязанной к балке в потолке. Его безжизненное тело все еще слегка раскачивалось, как будто он совершил самоубийство всего несколько мгновений назад. Исмена сказала мне, что он умрет до наступления темноты.
* * *
На следующий день Менений разрешил нам уехать. Он даже организовал нашу транспортировку через перешеек. Два солдата повезли нас в фургоне и, казалось, были рады такой экскурсии.
В Кенхреях мы нашли корабль, который отвез нас в Пирей, и продолжили наше путешествие.
Когда Коринфский перешеек отступил вдаль, я задался вопросом, действительно ли магия Исмены была причиной кровопролития и хаоса последних нескольких дней, когда никто не знал всей правды, кроме самой ведьмы. Если это так, то сколько раз в своей жизни я уже был невежественным агентом невидимых сил, и когда я в следующий раз попаду под чары такого колдовства?
Я вздрогнул от этой мысли и понадеялся, что больше никогда не встречусь с Исменой.
VI. Монументальная Галлия (Колосс Родосский)
— Помяни мои слова, Гордиан, этому юноше суждено стать одним из блестящих умов нашего времени, маяком мудрости и учености.
Это был настоящий комплимент от Антипатра. Он говорил о нашем хозяине на Родосе, человеке по имени Посидоний. Учитывая седину на его висках, я бы не назвал Посидония — юношей, но тогда мне было всего восемнадцать. А моему старому наставнику, я полагаю, Посидоний казался совсем юным. Он, несомненно, был энергичен, постоянно вскакивал со стула, чтобы взять свиток и свериться с каким-либо пунктом, или ходил взад и вперед по саду и жестикулировал, рассказывая что-нибудь о своем путешествии по Галлии, откуда он только недавно вернулся.
Посидоний был не просто ученым; он был бесстрашным исследователем, чьи поиски знаний привели его во многие страны. Его путешествия начались несколько лет назад с остановки в Риме; именно тогда он впервые встретил Антипатра и произвел на поэта такое впечатление, что они обменялись множеством писем, пока Посидоний путешествовал по Африке и Испании, а затем по Галлии, где провел несколько лет, проживая среди туземцев и наблюдая за их странными обычаями. Посидоний, наконец, вернулся на Родос как раз вовремя, чтобы мы с Антипатром смогли воспользоваться его гостеприимством.
-- Вот пример того, о чем я говорил, -- сказал Посидоний, возвращаясь в сад. У него был длинный нож, и он держал его на ладонях так, чтобы мы могли видеть серебряную рукоять, украшенную замысловатыми завитками и мордами странных животных. — Это церемониальный нож, который использовали галльские друиды в кровавом ритуале для предсказания будущего. Я своими глазами видел такое жертвоприношение. Жертвой был захваченный в плен воин из другого племени. Беднягу заставили стоять со связанными за спиной руками, в то время как двое здоровенных мужчин крепко держали его, затем главный друид ударил его этим самым ножом чуть выше диафрагмы. Когда жертва забилась в конвульсиях, они отпустили его и внимательно смотрели, в каком направлении он упадет, сколько раз дрыгнет ногами и какой рисунок оставит на земле его разбрызганная кровь — и на основании этих наблюдений друиды сделали вывод, что малолетний сын их вождя избавится от лихорадки в течение трех дней.