– Как, вы говорите, их звали? – спросил я.
– Фафхрд…
– Благодарю, первое имя я запомнил. Хотя подумал, что ты просто фыркнул.
– Очень смешно, Гордиан. Повторяю, Фафхрд. Безусловно, экзотическое имя. Говорят, он был настоящим гигантом, родом из дальних северных земель, севернее Истроса и Дакии, севернее даже диких земель германцев.
– Но ведь к северу от земель германцев ничего нет… где же это?
– Ни один из знакомых мне людей не бывал там, но говорят, что Фафхрд родом оттуда.
– Фафхрд! Фафхрд!
Я пару раз попытался повторить это имя, пока Антипатр не кивнул мне, дав понять, что я произнес его правильно.
– А второй? Как ты его называешь? Серый Мышелов?
– Он, вроде бы, был местным, вырос в Тире. Темнее кожей, намного ниже ростом, худощавый, но владел мечом ничуть не хуже товарища. Говорят, что эти двое были лучшими мастерами меча своего времени.
– И когда это было?
– Фафхрд и Серый Мышелов жили в Тире около сотни лет назад. Мой дед однажды их видел. По его словам, они были лучшими мастерами меча не только тогда, но и вообще всех времен.
– Сильно сказано. А почему я о них ничего не слышал?
Антипатр пожал плечами.
– Думаю, они были лучше всего известны здесь, в Тире, где произвели на местных такое впечатление. А во всем Тире лучше всего о них помнят здесь, в стенах «Иглянки», где они немало выпили и погуляли…
– Эта мелкая вонючая забегаловка – их пристанище! – со смехом сказал я, глядя на картинки на стенах.
Антипатр шмыгнул носом.
– Только потому, что ты никогда не слышал легенды о Фафхрде и Сером Мышелове, поскольку рос в далеком отсюда Риме…
– Учитель, мы с вами уже обошли весь греко-говорящий мир, более чем за год. От Эфеса, Галикарнаса и Олимпии до островов Эгейского моря, и я не припоминаю ни одного изображения или письменного упоминания об этих людях, нигде. Ни жрецы к ним не обращались, ни поэты – в том числе и вы! – не воспевали их подвиги. Не может так оказаться, что Фафхрд и Серый Мышелов – просто местная легенда, которую не знают нигде, кроме Тира?
Ворчание Антипатра вполне могло служить свидетельством моей правоты. Но даже будучи еще подростком, я осознавал, что герои легенд, слышанных стариками в юности, могут быть им особенно дороги, поэтому не стал более выражать сомнений в славе этих, вполне вероятно, великих мастеров меча.
– Веселая парочка из них получилась, – сказал я. – На некоторых картинках они выглядят, будто рослый небожитель и его карлик-слуга, на других – как тщедушный волшебник и его гигантский механический слуга, подчиненный его воле.
– Хорошее у тебя воображение, Гордиан, – мрачно сказал Антипатр. Мы допили вино из чаш, и он подозвал служанку, чтобы она принесла еще.
– Так что же мы видим на этих картинках? – спросил я, пытаясь вести беседу более уважительно.
Антипатр глядел в сторону, слегка надувшись, но его естественное стремление быть педагогом, а также шанс поговорить о том, что восхищало его в детстве, явно были слишком сильны.
– Ну, раз уж ты спросил… вот на этой картинке мы видим их столкновение с контрабандистами из Сидона; вот тут – их легендарную схватку с сицилийскими пиратами и спасение похищенной каппадокийской принцессы. Вот тут – столкновение с женщиной, торговавшей рабами, с Кипра, – гляди, какая она внушительная! А вот тут – встречу, которая оказалась засадой. Вот идуменейские разбойники, скачущие через пустыню в поисках, украденных из египетской гробницы драгоценных камней, невиданных доселе.
– Но тут то мы их видим.
– Воображение художника, Гордиан!
– А что насчет этой картины? – спросил я, показывая на особенно непристойное изображение, над окном.
– А, тут мы видим изображение того, как Фафхрд и Серый Мышелов вместе воспользовались благосклонностью сладострастной Лаодицеи Египетской, которая затем послала им вслед вооруженных евнухов-нубийцев, чтобы те их обезглавили. Но нашим героям удалось сбежать, как понимаешь, прихватив сундук из черного дерева, принадлежавший Лаодицее. В котором, как потом оказалось, находилась не только ее знаменитая коллекция афродизиаков, но и та самая чаша, из которой Сократ испил цикуты.
– Фантастика! – сказал я. – А вон там на стене… похоже, еще их приключения, совсем иные.
– Ты очень наблюдательный. Да, эти изображения демонстрируют другие их приключения, сверхъестественного свойства. Тот случай, когда два наших мастера меча спросили совета у странного демона по имени Нингобл, изображенного здесь, как видишь, в виде пузатого существа в плаще с капюшоном, из-под которого выступают семь глаз на извивающихся стебельках.