- Ефим? А знаю, знаю такого. Покажи, что принес.
- Коньяк. Хороший. Хеннесси Лайбрари, знаете такой? – сказал Серафим, и почему-то посмотрел на меня.
Мне даже обидно стало. “Я что, алкоголик, что ли? Что за странный взгляд? Стоп, или это от меня вчерашним перегаром пахнет?” – с ужасом подумала я и невольно поднесла руку к лицу. Краем глаза я заметила, как мужчина усмехнулся. Точно, перегар учуял, зараза!
- О, коньячок. Сгодится. Ладно, подождите, а я пока посмотрю, как там мой танк.
С этими словами Василий исчез из поля зрения.
- Ты уверена, что такому человеку можно доверять? – с каким-то сомнением произнес новоявленный Ефим. - Он вообще трезвый сейчас?
От этих слов меня передернуло. “Да что понимает этот человек? Думает, что в небольшом городке все пьют, носят шапки-ушанки, да и просто недостойны доверия?” – обиженно подумала я, сверкая глазами в сторону мужчины.
- Слушай ты, ишак доморощенный, с чего ты вообще решил, что Василий пьет?
- В смысле? А для чего ему, по-твоему, коньяк нужен? Он что, его коллекционирует? Или, может, хранит как неприкосновенный запас на случай войны? А за ишака одно маленькое, назойливое, пьющее не в меру создание от меня и получить может!
Решив не обращать внимания на его оскорбления и угрозы, я уверенно заявила:
- Нет, дядя Василий алкоголь вообще не пьет. Он на него… смотрит!
Наверное, я опять сказала что-то неправильное, учитывая, как изменилось лицо Серафима. Он даже протянул руку, проверить, нет ли у меня температуры.
- Прекрати, - зашипела я, уворачиваясь.
- Я что, нечаянно тебя о дерево стукнул, когда мы сюда бежали? Или к тебе белочка с опозданием нагрянула? Что значит - смотрит? Я что, по-твоему, идиот, и не знаю, для чего людям алкоголь?
Мужчина сделал несколько шагов вперед и с угрожающим видом навис надо мной. Я не ожидала такого подвоха и невольно отпрянула назад. Он был слишком близко, и меня это пугало. Серафим снова протянул руку, но я резко отпрыгнула и обиженно произнесла:
- Э, руки прочь от Советской власти! И прекрати так орать, что за привычка? Чтоб ты знал, нервные клетки не восстанавливаются! И почему ты всегда такой злой?
- Какой есть. Уж извини, таким уродился! – усмехаясь, ответил Серафим.
- Думаешь, что все знаешь, да? Так вот тебе новая информация! Чтоб ты знал, Дядя Вася всегда вел здоровый образ жизни. Он не то что не пьет, не курит даже! А еще бегает по утрам и спасает вот таких как ты идиотов, рискнувших поехать по размытой дороге и застрявших напрочь! Да, он со странностями, но ты его совсем не знаешь! Кто тебе дал право судить о человеке, о жизни которого тебе ничего неизвестно?
Этот Ефим начинал меня раздражать все больше. Какое право он вообще имел что-либо утверждать? Он – нездешний. Он и четверти жителей не знал, не знал истории городка, что пережили люди, как выживали, когда единственный завод закрылся, и о том, как мы всем районом отстаивали его, чтобы всякие приезжие, такие, как он, не разрушили то, что у нас осталось. Мы боролись и не бросили наши дома, когда в других поселках все разъехались искать лучшей жизни.
Да, многие жители были не подарок, постоянно следили друг за другом, вмешивались в чужие дела, им до всего было дело, но именно из-за таких людей мы все еще держались на плаву. И даже более того, город не просто не загнулся, а стал больше, и я верила, что в будущем мы еще поборемся за звание областного центра.
- Ну, так чего я не знаю, что за человек ваш дядя Василий? – вывел меня из задумчивости нахальный голос.
- Он очень хороший, хотя и со странностями! Но он не всегда был таким. Раньше он был другим, обычным, что ли. У него тогда была семья. Но потом он в один момент потерял всех своих близких. Это был поджог. Видишь ли, эта земля принадлежит ему, но кому-то это не нравилось, а Василий не хотел ее продавать. В тот злополучный день его не было дома – уехал в центр по делам. Когда ночью горожане заметили дым и прибыли на место, все было уже кончено. Большой дом и все имущество сгорели. Никто из людей не выбрался.
- Я не знал... – тихо сказал Серафим, а я впервые увидела хоть какие-то человеческие чувства на его лице.
- С тех пор у Василия появилась какая-то параноидальная идея создать вечный двигатель, работающий на биологическом топливе. Возможно, именно она помогла ему хоть как-то справиться с депрессией, учитывая, в каком он был состоянии после пожара. Теперь, когда ему дарят бутылки со спиртным, неважно каким, он кладет их на стол и долго смотрит. Уж не знаю, что в этот момент происходит в его голове, но он может заниматься этим часами. А потом что-то как будто щелкает у него в мозгах, он резко вскакивает и несется в сарай, где и занимается различными опытами. Время от времени из его таинственной лаборатории доносятся взрывы, а сам сарай разлетается в щепки. Василий его потом наспех восстанавливает, и все начинается сначала.