Когда пули цвиркнули по нашей броне, я обнаружил в себе невероятные акробатические способности - кувырок башкой вперед с несущейся БМП-2 в кювет чреват провалом этой самой башки в трусы. Однако вот обошлось же!
Потом откуда-то чего-то шваркнуло и где-то грохнуло. Честное слово, я испугался. Рядом свалилось в канаву несколько человек. И, в отличие от меня, немедленно открыли огонь по зданию пивзавода.
А наша техника, взревев моторами, немедленно развернулась, веером охватывая здание, обнесенное бетонным забором. Это я разглядел, когда набрался храбрости и высунулся из кювета. За что немедленно получил по каске от солдатика, лежавшего рядом:
- Лежи, лейтенант, не твое это дело!
- Пшел нах, - огрызнулся я. Этот шлепок мне почему-то придал смелости. Хотя, все еще казалось, что все пули - в меня. Интересно, штаны мне надо будет менять? Или никто не заметит?
А потом загрохотало. Особо усердствовал головной Т-80. Его снаряды просто рвали в клочья и сам забор, и здания за ним. Замыкающий танк рывком дернулся вперед и, не спеша, расстрелял верхний этаж, с которого бил какой-то безумный пулеметчик.
Огонь стал затихать. Бронетехника медленно стала приближаться к опорному пункту противника, беспощадно подавляя любые попытки сопротивления.
Одна БМПха немного выдернулась вперед, и тут же в ее бочину вмазало из гранатомета. Млять!
Кто-то где-то чего-то заорал. Внезапно бойцы дернулись вперед и побежали. А я? А я - чо, рыжий, что ли? Куда все, туда и я...
Почему-то БМП и танки тормознули, а пехота вырвалась вперед. Это я уже только после боя узнаю, что такой порядок называется "елочка". Это когда впереди идет пехота, а два танка за ними на разных сторонах улицы. Пехота прикрывает танки от гранатометчиков, танки давят снайперов и пулеметчиков. Но это я потом узнаю. А пока бегу, ору и матерюсь. И стреляю куда-то. Ладно, блин, автомат не первый раз в руках держу. Короткими очередями луплю. Этому меня еще в школе военрук научил. Что-то мелькнуло в развалинах. Очередь туда. Внезапно падает тот самый боец, который мне по каске шлепал. Между каской и бронежилетом пуля вошла. Так он и упал - развороченным лицом в небо. А я нырком плюхнулся на пузо в какую-то лужу. Точно штаны менять придется. Магазин сменить! Да, быстрее! Ух, как руки-то трясутся! Приподнялся на локте. Куда-то херачу. Прямо над головой чего-то бахнуло куда-то. Опять все побежали.
Потом все слилось в сумасшедший калейдоскоп. Ничего толком вспомнить не могу. Отрывки только.
Куда-то прыгаю. Выстрел. Кто-то упал. Кто-то корчится и орет, зажимая сизо-красные кишки, змеями вылезающие из разорванного живота.
Какие-то фигурки в прицеле. Еще рожок! Толчок горячим воздухом. Лечу куда-то. Грохот сменяется однотонным гулом...
Обнаружил я себя сидящим на каком-то бетонном обломке. Одной рукой держусь за торчащие арматурины. Другой рукой стираю чью-то кровь с лица. Чью? Мою, кажется. Из носа кровища хлещет Ниагарой. И гул в башке. Чье-то лицо перед глазами. Чего-то говорит, раззявя рот. Не слышу ни хрена. О! Это же Фил! Я ему робко улыбаюсь. И вдруг начинает трясти. В губы тыкается что-то холодное. Потом это холодное обжигает губы, язык, глотку.
Я хватаю за ремень автомат, валяющийся под ногами. Встаю. Иду куда-то, волоча оружие за собой.
Потом падаю и теряю сознание...
Пришел в себя я быстро. Фил вколол какую-то хрень в бедро, потом облил пивом из ведра. Холодным. Извращенец. А чем еще можно обливать контуженного на территории пивзавода? Рядом с Филом сидел на корточках... Шеф! С фингалом под глазом.
- Марлен Ильич? - прошептал я.
- Не ори! - заорал мне Фил, сквозь ватную тишину в ушах.
Я попытался подняться, но меня вдруг резко затошнило. Я встал на четвереньки. Постоял, мотая башкой из стороны в сторону. Из носа свисали кровавые сопли. Чета мне даже смешно стало. Только вместо смеха меня вырвало, зачем-то.
Потом меня куда-то понесли, небо закачалось, потом вдруг оно закрылось чем-то темным, и меня понесло сквозь время и пространство...
Алекс Кшетуский. Первый сержант. Бортстрелок. "Медэвак"
Последующие сутки вертолеты носились по воздуху как угорелые. "Такого не было даже в Ираке... Господи, сколько же раненых..." - думал Кшетуский, когда у него было время на мысли. Когда через пару вылетов он шлангом смывал кровь из десантного отсека - то авиатехников, которые обхаживали "птички", выворачивало наизнанку.
Можно сколь угодно смеяться над американцами, но одно достойно уважения - они умеют работать быстро, хорошо и много.