Когда подошли к зданию аэропорта, у меня зачем-то разболелась башка.
Пока мужики искали штаб, пошел искать аптечный киоск. К сожалению, аптекаря не было. Поэтому за родимый цитрамон расплатился звоном разбитого стекла витрины. На это мое преступление против чьей-то собственности никто не обратил внимания.
И вы будете смеяться, но в штабе, расположившемся на втором этаже здания, нас приняли буквально с распростертыми объятиями.
- Этого говнища мне еще тут не хватало! - загрохотал жутко знакомый бас.
Это нас так генерал-полковник Шаманов встретил. Да, сам командующий ВДВ. Сердце мое свалилось в пятки и, наверное, только поэтому, я сделал шаг вперед, опережая Марлена.
- Товарищ генерал-полковник! Не узнаете?
Твою мать... Ну и взгляд у него. Таким взглядом можно крепостные стены ронять.
- Кто такой?
- Это... Вы мне часы именные вручали второго августа. Помните, товарищ генерал?
- Часы? Какие еще, в задний бампер, часы???
- Вот... - дрожащей рукой я снял свои "Командирские" и протянул ему. Шаманов недоуменно повертел их. Перевернул. И прочитал надпись. Ту самую. "Лауреату литературного конкурса "ЗА ВДВ!". Второй раз меня эти часы выручили. Первый раз, когда менты в Москве стопанули, когда я... Впрочем, не важно.
- Иванцов я... Который "Десантуру-42" написал...
- Итить твою кочерыжку, - задумчиво повертел часы Шаманов. - И что?
- Вот... Приехали... То есть прибыли для освещения боевых действия наших десантников...
Генерал поморщился. Подумал. Потом повернулся к офицерам, сгрудившимся вокруг большущего стола.
- Эй! Майор! Подь сюда! Тут тебе подмога пришла...
Майор... Ага... Генерал-майор! Маленький толстенький простывший заместитель по воспитательной работе. Он нам и поставил боевую задачу. Мля... Ну и зачем было переименовывать замполитов в замвоспиты? Кого мы сейчас будем воспитывать? Немцев, что ли?
А задача оказалась проще некуда.
Подготовить пропагандистское обращение к окруженным немцам. Как водится, мы сначала разорались:
- Леха! Ты у нас немец или кто? Вот и пиши своим брателлам!
- Марлен! А ты не это... Не уху ли ел? На себя посмотри, крымский ты татарин!
- Фил! А ты вообще заткнись! - заорали мы с шефом на Фила, который выцеливал своей "дурой" занятные персонажи для фоторепортажа.
Нормальная такая журналистская планерка.
В итоге, нас выгнали нафиг. И хорошо, что выгнали. Мы спустились на первый этаж и обнаружили там почти неразграбленный "дьюти-фри". Не, оттуда, конечно, выносили время от времени какие-то ящики бойцы. Святое дело. Но и нам немного досталось от щедрот божьих. Лично я урвал бутылку рома. Марлен честно стыбздил вискарь, а Фил ограничился каким-то ликером.
- Люблю сладкое! - пояснил он, когда мы уселись на пол, среди каких-то раскиданных бумаг. За огромными окнами ревели моторами самолеты.
Я открыл бутылку. Нюхнул. Блин. Люблю я ром... Это я еще в студенчестве мечтал о нем, прочитав Ремарка: "Ром - молоко солдат". Я, конечно, вояка недоделанный, но кто откажется от халявного рома...
- Леха! Хорош пить! - рявкнул шеф. - Поехали.
Ну и поехали, чо. Думать. И никто из нас не бросал автоматы на бетонный пол. Орали, лаялись, отхлебывали, а пальцы оглаживали предохранители. Автоматы на автомате, да...
Аж два часа рожали идею. Непозволительно долго. Особенно для журналистов. Особенно для "выпимших" журналистов. Особенно для контуженных "выпимших" журналистов. Особенно...