Мне предстоит заниматься пульсирующими ледниками, которым в 1974 и 1975 годах, увы, я не смог уделить должного внимания. Теперь эта проблема обрела свою самостоятельность и в нашей стране, и за рубежом. Не берусь утверждать, что достижения в этой области ободряющие. Пожалуй, радует только выявление отдельных прогнозных признаков. Какой-либо общей теории, объясняющей явление в целом и в связи с общим развитием оледенения, нет и, похоже, в ближайшие годы не появится. Неясными остаются главные коренные вопросы: связаны ли подвижки ледников (пульсации) с изменениями вещественного баланса? Все ли ледники могут пульсировать или только некоторые — «избранные»?
Даже в определении самой подвижки ледника нет четкой договоренности, какие именно признаки считать решающими. Ясно одно: в короткие сроки в пределах самого ледника перемещается значительная часть слагающей массы льда, отчего его конец, как правило, неожиданно устремляется вперед, порой на многие километры. Все остальное (изменение профиля, появление трещин, образование лопасти на конце и т, д.) — лишь сопутствующие признаки.
Проблема эта интересна прежде всего из-за практической значимости, ибо связана с прогнозом подвижек: какие ледники будут продвигаться, где и когда, размеры подвижек и к каким последствиям может привести — селям, прорыву, подпруженных озер и т. д. Но и это не все. Какова роль подвижек в эволюции оледенения в целом — вот что можно попытаться оценить в условиях Шпицбергена. Действительно, при наших оценках сокращения оледенения на Западном Шпицбергене по исследованиям 1965—1967 годов подвижки особо не учитывались прежде всего из-за отсутствия необходимой информации, общего уровня изученности проблемы. Однако теперь с появлением новых источников информации, в частности снимков из космоса, возможность изучения ледников и с этой стороны стала реальностью.
Первая встреча с подвижкой ледника «в натуре» произошла в нашей экспедиции в 1966 году и произвела на нас огромное впечатление своей неожиданностью. В конце августа нас с Троицким вертолетом вывозили из бухты Мона. На подлете к водоразделу острова, обозначенному слиянием ледников Эльфенбайн и Скрюйс в огромную ледяную плиту чуть южнее горы Кропоткина, мы увидали отвесный фронт безымянного ледника, перебитый свежими трещинами. Вертикальный обрыв у ледника на суше — это было для нас столь необычно, что мы не могли оставить его без внимания. Перемахнули водораздел, и снова картина повторилась: тот же обрыв и словно вздувшийся язык ледника Мармор с трещиноватой поверхностью. Сделали несколько снимков за считанные минуты, чтобы закрепить увиденное и при возможности вернуться к нему. Уже в устье долины Сассен справа по маршруту в куту Темпль-фьорда был отчетливо виден ледник Фон Пост, причем на солидном расстоянии.
На всякий случай, скорее по привычке брать на заметку любую попутную информацию, я приближенно отметил на карте положение его фронта, благо ориентир — два отчленившихся горных ледника по правому борту вмещающей долины — показался мне достаточно надежным. А в целом сам Фон Пост — ледник как ледник, с большим количеством определений положения фронта, таких на Шпицбергене много. И то, что он несколько раз наступал,— тоже не редкость.
Еще одна встреча произошла год спустя в долине Линдстрем (восточнее Свеагрувы), когда я буквально уперся в стену льда, чуть присыпанную сверху моренами и перебитую многочисленными трещинами. Это была совсем свежая подвижка, при которой ледник едва не перегородил узкую долину. Разумеется, в литературе было описано гораздо больше подвижек, причем по сравнению с другими ледниковыми районами они встречались на Шпицбергене как будто гораздо чаще. Это также требовало проверки и объяснения.