— ХХРРЫЫ-ЫЫ-Ы…
Сиплый поток хрипа рвался наружу. Занемели конечности.
— Я тебя, гниду, переломлю пополам! — остервенело сжимал тиски убийца.
— ХРЫ-ЫЫ-Ы… — у лейтенанта не хватало дыхания. Предательски отнялись ноги. Безвольно обмякло тело. Егерь молотил кулаками в лицо младшего сотрудника, превращая в кровавое месиво. Еще секунда, и Костя отдаст Богу душу.
— Щенок! Я вас всех за крюки подвешу. Падлы ментовские!
Лейтенант Сарычев заплывшими от крови глазами улавливал лишь удары в развороченное лицо. Он не видел. Он хрипел. Он не знал, что стало с майором. Не знал, что убит медведь. Последним усилием, раскрыв в агонии рот, вдохнул воздух, но тут же горло вырвало исчезающий в этом мире стон.
И тут…
Невероятной мощности удар обрушился на голову егеря. Тот как-то странно дернулся, выворачивая лицо, отчего хватка на миг ослабла.
Еще удар!
Еще!
Майор Павлов в ярости вонзал обухом топора в затылок убийцы.
КРА-ААХХХ!
Череп, казалось, треснул. Павлов, тяжело дыша, истекая кровью раненой ноги, со всего маху всадил удар в башку егеря. Раздался мерзкий треск, словно рвали парусину.
— О-оо-ох… — вырвалось из груди. Мощное тело егеря стало заваливаться набок. Откинув ногой винтовку, Павлов бросился к задыхающемуся Косте. Бедный лейтенант корчился от агоний, судорожно глотая воздух. Лицо заплыло, превратившись в сплошной набухший синяк.
— Ничего, мальчик мой! — с болью в глазах успокаивал майор. Младший сотрудник был едва жив. — Ничего! Все закончилось. Этот мерзавец теперь без сознания.
— М-мм… м-медведь? — прохрипел Костя, хватая воздух открытым ртом. Судороги сотрясали тело, колотило дрожью. — М-медведь… он как?
— Мертвый, Костя! Мертвый!
— Убили? Вы?
— Всадил все пули. До последней!
Младший сотрудник выдохнул, как-то сразу обмяк, закатил глаза и провалился в нирвану. Дело сделано. Наступила реакция отключки организма.
Павлов бережно уложил голову помощника на свернутую куртку. Бросил взгляд на егеря. Тот лежал в беспамятстве, раскинув руки. Туша застывшего исполина тайги возвышалась в сумраке сарая. Такой трофей грех оставлять, пусть даже медведь был людоедом.
— Ну что, братец мой? — протирая лицо Кости платком, говорил он успокаивающе. — Раны заживут. Дело мы раскрыли. Одним маньяком стало меньше. Тела похоронят. А девицами легкого поведения пускай занимаются местные органы. Нам пора домой. Жаль, раций нет, а то бы вызвал подмогу из Тынды.
Заведя мотоцикл, он перевез в коляске к «Ниве» сначала лейтенанта, затем, кое-как забросив безвольного егеря, перевез и его. Связал, втиснул на заднее сиденье. Сарычева примостил на переднем, возле водителя. Парень постепенно приходил в себя. Оставив тушу исполина дожидаться сотрудников отдела, повел машину прочь от развалин комбината.
Костя провожал заплывшим взглядом остовы текстильного комплекса. Завтра им назад домой.
Всесоюзная стройка БАМа будет вестись и дальше.
А у них — новые раскрытия, новые поездки, новые преступления.
Их ждала столица.
Утром в гостинице Павлова разбудил звонок.
Отчитавшись вчера в столичный отдел криминалистики, они с Костей успели попариться в бане. Перевязанная нога постепенно заживала. Лицо младшего помощника было все в бинтах, но он шел на поправку. К вечеру были заказаны билеты на самолет.
— Павлов слушает! — бросил он в трубку.
— Виктор Иванович, вам с Сарычевым срочно предстоит новая работа.
Павлов уже привык к таким поворотам судьбы. Два дня на реабилитацию, две ночи на отдых — и вперед! К новым преступлениям, к новым раскрытиям.
Майор бросил взгляд на соседнюю койку. Забинтованные уши лейтенанта не слышали звонка.
Пусть поспит, решил майор Павлов.
И отправился в душевую.
…Через два дня их ожидала новая работа.
********
Глава 2 Жадность
1979 год.
Томская область.
Река Чулым.
В течение двух последующих дней стараниями врачей нога Павлова постепенно заживала. Рана была неглубокой, это и спасло майора от заражения крови: в предсмертной агонии медведь только поверхностно царапнул голень своими когтями. Что касается опухшего лица Кости Сарычева, то и оно принимало уже привычный вид задорного молодого сотрудника столичного Угрозыска. Врачи и косметологи постарались на славу.
Костя был еще неженатым, обитая в офицерском общежитии. На примете у него находилась одна прелестная особа, заканчивающая университет Ломоносова, но со свадьбой пока не спешили.
— Дадут старшего лейтенанта, комнату в коммуналке, вот тогда и сыграем, милая моя, — говорил Костя, отправляясь с майором на очередное расследование. Девушка была согласна.