— Символ! — почти вскричал он. — Слово «чревоугодие», это какой-то определенный символ!
Все в комнате следили, как он меряет шагами кабинет, от двери к столу и обратно. Внезапно встал, бросил взгляд на карту поселка, утыканную флажками.
— Есть у вас какая-нибудь заброшенная нерабочая столовая?
Капитан с сержантом переглянулись.
— Е-есть, — неуверенно припомнил сержант. — На окраине, где когда-то работал цех. Три года назад его закрыли. Столовую пустили под ремонт, но работники цеха подались в Ленинград, и столовую забросили.
— Отлично! — победно вскинул руку Павлов. — То, что нужно!
— Да объясните, наконец! — подался вперед капитан.
— Сейчас! — азартно выпалил майор, совсем как Костя, когда на того снисходило озарение свыше. — Дайте минуту!
Он лихорадочно что-то прикидывал в уме.
— Вывеска с надписью «Столовая» сохранилась?
— Д-да… — непонимающе запнулся дежурный сержант. — Обветшалая, старая, но висит.
— И в эту столовую никто не ходит?
— Там и оборудования не осталось, — пришел на помощь сержанту капитан. — Ни столов, ни стульев, ни котлов. Один каркас с арматурой. Всё вывезли подчистую.
— Символ… чревоугодие… звонок по телефону… — как бы про себя повторял Павлов, застыв у карты.
— Брошенное в трубку незнакомцем слово, было точно «Чревоугодие»?
— Да. А что?
— Пока ничего. Но отрезанные головы, внезапное ожирение, мясо в банках… тут прослеживается какой-то намеренный отбор.
Павлов надолго задумался. За окном сумерки уступали место ночной темноте. Загорелись уличные фонари. Где-то пролаяла собака. Проехал по дороге грузовик.
Глаза майора горели юношеским азартом.
— Вы что-то уже придумали? Просчитали шаги убийцы? — спросил с надеждой капитан.
— Не совсем. Но чутье подсказывает, что тут прослеживается некий символизм. Чревоугодие, ожирение, угроза по телефону, пропажа учителя. Всё это звенья одной цепочки. Пока не знаю какой, но искать необходимо там.
— Где?
— В старой заброшенной столовой. Я мысленно исключил все ненужные второстепенные данные. Методом дедукции Шерлока Холмса. Понимаете?
— Никак нет.
— Искать надо в пустом помещении под старой вывеской «Столовая». Если мы напали на след очередного безумного маньяка с больным ритуальным уклоном в сторону религиозности, то он будет пользоваться неким символом. А символом в данном случае как раз и является та самая заброшенная столовая. Что тебе ответили из архивов, Костя?
— Два подобных случая в Ленинградской области за прошедший год, — тотчас с готовностью доложил младший напарник. — Читаю, — он взял блокнот. — На набережной Кронштадта обнаружен утопленный труп мужчины. Личность не установлена. Неузнаваемое лицо, объеденное рыбами. Заявлений о пропаже от родственников и знакомых не поступало. Вес трупа при жизни патологоанатомы определили в сто двадцать килограмм. Дело сдали в архив, так и не раскрыв.
— Ясно. Второй труп?
— На Ладоге. Утоплен, судя по экспертизе, как и первый. Вес соответствует ста тридцати килограмм. Тоже одинок: ни от родственников, ни от знакомых заявлений о пропаже не поступало. Одним словом, «тухлый висяк», Виктор Иванович.
— Что и требовалось доказать, товарищи коллеги! — победно поднял палец майор. — Спасибо, Костя!
Он обернулся к милиционерам:
— Замечете схожую линию? Считая вашего учителя, у всех троих был избыточный вес, отсутствие родных и близких. А тут это зловещее слово по телефону: «чревоугодие».
Он помедлил, размышляя.
— Сдается мне, товарищи оперативники, что мы наткнулись на очередного религиозного фанатика, использующего смертный грех чревоугодие в качестве символа.
— Вы предполагаете… — начал было капитан.
— Не предполагаю, а констатирую факты. Еще не уверен, но чревоугодие и столовая — тут есть какая-то связь. Шаткая версия. Но, по крайней мере, единственно возможная. Другой у нас нет. Это бы сразу объясняло и непонятный звонок, и мясо в банках и, собственно, само исчезновение учителя. Все согласны?
Повисла тишина.
— Хорошо. Примем это как рабочую гипотезу.
Он решительно шагнул к двери.
— А теперь нам срочно нужно осмотреть жилище учителя. Проводите?
И, оставив дежурного сержанта, прихватив двух милиционеров, они всей группой направились к избенке педагога, стоявшей на отшибе села.
В эту ночь Виктору Ивановичу и Косте Сарычеву поспать не удалось.
Кто бы мог знать, что для них последует дальше.
…Итак, Ленинградская область, время 22: 29. Мы с вами в жилище учителя.