Это и предстояло выяснить.
А пока…
Психиатрическая клиника встретила их тишиной и покоем. Территория «пансионата», как окрестили объект местные жители, была обнесена высоким бетонным забором. Внутри располагались два корпуса, хозяйственные склады, сараи, прочие строения. Где-то в сквере мяукала кошка. Представившись сотрудниками столичных внутренних органов, оба сыщика проникли в один из корпусов.
— Я вас провожу, — предложил главный врач диспансера. — Если вы к Зое, то она в апатичном состоянии.
— Зоя зовут? — машинально переспросил Павлов, устыдившись, что так и не узнал имени от старшего лейтенанта. А ведь правила этикета предполагали сделать это в первую очередь. Но всему виной, черт подери, мысли о его друге детства. О Глебе Борисовиче Орлове.
Палата девушки была закрытого типа, с решеткой на окне, но довольно уютной. Койка, шкаф, тумбочка, полка с книгами, столик с журналами. Зоя встретила посетителей отсутствующим взглядом, скользнув мимо них в пустоту коридора.
— Здравствуйте, мы из столичных внутренних органов, — представился Павлов, придвигая стул. Ответом было молчание. Заметив молодого лейтенанта, девушка безразлично отвернулась к стене.
— Нам неприятно возвращаться к событиям того ужасного вечера, — пояснил майор, — но может вы вспомнили какую-нибудь незначительную деталь, ускользнувшую от следователей?
Главврач незаметно поднес палец к губам. Девушка молчала. Прошли секунды. Затем внезапно повернуласьи прямо в лицо сотрудникам дико захохотала. Павлов отпрянул, совершенно не имея представления, как подобает вести себя в подобных случаях.
— Еще одни гости пожаловали! Мало вам моих бед?
Истерика продолжалась недолго. Исчерпав силы, бедняжка откинулась на подушки, провалившись в свою собственную нирвану. Врач вызвал санитарок. Две сиделки принесли микстуры, стали хлопотать у изголовья пациентки.
— Больше нам здесь делать нечего, — печально глянул на Зою Виктор Иванович. — Голованов был прав — она бы не узнала даже его.
Покидая клинику, у обоих сыщиков было щемящее чувство тоски.
— Мерзавец гуляет на свободе, а бедняжка сломала себе жизнь навсегда.
На этом их визит закончился.
Было начало десятого вечера, когда их, наконец, отвезли в гостиницу. Спаренный номер, по койке и тумбочке на каждого, черно-белый телевизор, передающий концерт Чайковского — вот весь их вечер, не считая скромного ужина. Наутро предстоял визит к Вере Николаевне Орловой.
А между тем, совсем в ином месте города Ангарска происходило следующее…
В дверь настойчиво постучали. Странно, что не воспользовались звонком.
— Кто там? — Вера Николаевна ждала мужа с работы, но у него был ключ, а тут кто-то настойчиво хотел войти.
— Я от Глеба Борисовича. Откройте, пожалуйста.
Наученная опытом и будучи женой начальника милиции, Вера Николаевна никогда не открывала дверь незнакомому голосу, предварительно не расспросив о цели визита.
— А почему Глеб не позвонил по телефону? — прильнула она к дверному глазку.
Снаружи, напротив, стоял человек довольно плотного телосложения, очевидно, с нешуточной силой накачанных мышц, но уже староватый для своего возраста. На губах застыла виноватая, как показалось женщине, улыбка.
— Капитан Орлов на задании, — пояснил незнакомец через дверь. — В расположении завода, где когда-то был рабочий цех.
Мелькнувшая издевательская улыбка показалась Вере Николаевне настолько неуместной в облике почтительного человека, что она на миг отпрянула от глазка.
— Мне поручено передать вам от него записку.
— Прочтите её через дверь.
— Почерк неразборчив, вы знаете его лучше, чем я.
— А вы из отделения Глеба Борисовича? Что-то я вас не помню.
— Мы прикомандированы из области. Только вчера прибыли. На заводе объявился некий маньяк, очевидно, тот самый, что когда-то изнасиловал дочку бригадира Фёдорова. Ваш муж вёл это дело, но за недостаточностью улик, его закрыли.
— Да, помню, — усомнилась в своих подозрениях женщина. Тем более упомянутая фамилия бригадира Фёдорова была ей хорошо знакома. Супруг ночами не спал, выкладывая все силы на охоту за преступником. Иногда метался в бреду, повторяя какое-то загадочное имя: «Иван», меняя его на «Ваню». Но сколько Вера Николаевна не спрашивала об этом имени, Глеб Борисович молчал, превращая всё в шутку. Мол, приснится же такое. Кем был этот таинственный, приходящий к капитану во сне «Ваня», супруга так и не узнала. Дело закрыли, а капитану Орлову снились жуткие сны на протяжении последующих трех месяцев.