Так, собственно, и состоялось первое знакомство внебрачного сына Орлова с тетушкой майора Павлова. План был прост. Его разработал наставник Ивана, он же тот самый неуловимый маньяк, возомнивший себя очистителем библейских грехов, новым Мессией.
Необходимо было втереться в доверие пожилой женщине, чтобы затем привести в действие свою хитроумную и жестокую задумку. Для главаря последователей не составило труда навести справки, где жила одинокая старушка, воспитавшая обоих друзей-милиционеров. Туда-то, к ней, он и послал своего ученика, которого разыскивала милиция за совершенное насилие. Так, по легенде, что он прибыл от капитана Орлова, загадочный Ваня и оказался в квартире хозяйки.
Поселился в гостинице. Два-три дня неизменно наведывался к старушке. Та поила его чаем, занимая гостя беседой о минувших временах. Рассказывала о днях юности Павлова и Орлова. Иван ненавидел своего мнимого, как ему казалось, отца. И когда его наставник подвесил того на кресте, Иван был отомщен за свою беспризорность. Вместе залегли на дно, скрывшись от органов правосудия. Теперь предстоял новый грех, новое искупление. «Зависть» — вот что внушил гипнозом писать кровью на стене жену Орлова наставник. И Иван согласился поехать к тетушке Павлова, чтобы привести план в исполнение. Собрали сумку с нехитрым скарбом, узнали адрес. Дальше — дело техники.
— Когда же приедет мой Витенька? — причитала старушка, угощая гостя сладким вареньем.
— После задания, бабушка, — охотно отвечал Иван.
Спустя три дня, он заявился снова. Дверь как всегда радостно распахнула хозяйка. Только теперь перед ней стоял не тот Ваня, к которому она успела привыкнуть за это короткое время.
— Что случилось? — близоруко всматриваясь в его жесткое лицо, отступила она на шаг. Мнимый родственник толкнул ее внутрь квартиры, захлопнул дверь:
— На кухню, стерва старая! — рявкнул он. — И без шума. Глаза повыкалываю!
Надежда Сергеевна охнула, держась за сердце.
— Сидеть! — толкнул он под неё табурет.
Испуганная женщина не могла понять всей ужасной трагедии.
— За что… кххрры-ы… — вырвался стон из груди, — за что, Ванечка?
— Я тебе не Ванечка, старая мочалка! Твой племянник майор Павлов искалечил жизнь моему наставнику! А твой Глебушка был моим незаконным отцом. Совратил мамашу, бросил нас на произвол судьбы. Теперь ему воздалось по заслугам. И ты будешь завидовать его участи, когда я примусь за тебя! Слыхала такой грех «Зависть»? Вот и готовься к его искуплению!
Глаза насильника вращались безумным блеском. Рот перекосило, с губ стекала тонкая слюна, и по всему было видно, что нависавший над старушкой человек впал в приступ безумия.
— Ты будешь завидовать его смерти! — сквозь зубы цедил он, доставая мясницкий тесак, прихваченный с собой. — Я рос без отца! Эта милицейская тварь оставила нас с мамашей, и сколько лет я желал ему мести! Теперь мой наставник отправил его в ад, пригвоздив к кресту.
— О-ох… — выдохнула Надежда Сергеевна, чувствуя приближение инфаркта.
— Да-да, старая стерва. Один уже на кресте! Очередь за тобой. Когда Павлов узнает, что мы добрались до его тетки, он прекратит гоняться за нами! Прими искупление, грешница!
С этими словами мнимый Иван вонзил в грудь женщины мясницкий тесак. Хозяйка тихо всхлипнула, удивленно опустив незрячие глаза к хлынувшему потоку крови. Последовал второй удар. За ним третий. Приходя в исступление, самоназванный родственник вонзал и вонзал орудие пыток в уже безвольное тело жертвы. Ощущение азарта накрыло его с головой.
— Вот тебе! Прими искупление!
А когда закончил, отступил на шаг, как бы любуясь своим возмездием.
Дверь в ванную была открыта. Он почувствовал влагу под ногами — ботинки скользили в луже крови. Над зловещей жидкостью поднимался едва различимый пар. Насильник выругался. Стеклянные газа жертвы теперь смотрели куда-то в потолок. Во время ударов женщина не произнесла ни звука — так и приняла смерть безропотно и безмолвно, очевидно не поняв до конца, что произошло.
— Поделом вам всем, грешники! — отправился он в ванную отмывать ботинки. Бросил на пол тряпку, чтобы кровь не просачивалась в коридор. Наскоро помыв обувь и руки, обтерев нож и сунув его в заплечную сумку, осторожно обходя потеки, зашел в единственную комнату. Он уже ориентировался здесь во время своих визитов. Достав из серванта тетрадь, вырвал листок, спешно написав послание майору Павлову, как ему приказал его наставник: