— Знаю, Костя, знаю. Не только ты испугался. Мне самому пора было в кардиологию от приступа сердца. Но теперь у нас есть записка.
Виктор Иванович осекся.
— Не бог весть, какая подсказка, но могилы пусты, а значит — будем искать!
В это время из-за соседних рядов покосившихся крестов послышались три выстрела:
БА-ААМ! БА-ААМ! БА-ААМ!
И следом уже в ответ из другого оружия:
БА-ААХ! БА-АХХ!
Первые три по звуку были не из пистолетов милиции. А вот ответные прозвучали из табельного оружия сотрудников оцепления. Павлов мигом вскочил.
БА-АММ! — еще один выстрел из незнакомого пистолета.
БА-ААХХ! БА-ААХХ! — ответили выстрелами из-за кустов.
Все ринулись на источник звуков. Впереди Костя, за ним Павлов, следом сотрудники, что копали могилки. По рациям прокатились позывные:
— Первый, первый — вызывает четвертый! Прием!
Майору кинули трансивер:
— Слушает вас Первый!
— Разрешите доложить, товарищ майор?
— Докладывай, Четвертый! Откуда выстрелы?
— Задержали подозреваемого. Сейчас ведем к вам.
Из-за оград старых могил, проросших бурьяном лет тридцать назад, из-за стены деревьев вышли три милиционера группы оцепления. В их цепких руках извивался в наручниках какой-то молодой человек, покрывая сотрудников отборным матом:
— Паскуды! Твари! Какого хрена меня связали?
Костя подскочил первым.
— Кто такой?
Тот лишь плюнул ему в лицо, захохотав диким смехом:
— Хр-ррр… тьфу-у! Собака паршивая!
Его безумные глаза, налитые кровью, источали ненависть.
Костя схватил за грудки, не обратив внимания на плевок:
— Это ты покупал сладкую вату моей Оле?
— Кому? — издевательски заржал незнакомец. — Той шлюхе с коляской?
Сарычев с развороту впечатал кулак в зубы хохотавшего. Его переломило пополам, сложило вдвое как книжку. Майор перехватил второй удар Кости.
— Пусть сначала ответит, зачем стрелял.
Безумный взгляд незнакомца обрел осмысленность. Брызжа кровью и выбитым зубом, прохрипел:
— Жаль я не закопал твою подстилку вместе с младенцем! Указаний не было. А так бы потешился напоследок!
Костя в остервенении занес кулак, но Павлов резко приказал сотрудникам:
— Оттащите этого мерзавца в сторону. Через секунду подойду.
Потом к тому офицеру, что вызывал по рации:
— Докладывайте!
— Приметили минут десять назад. Прочесывали кладбище. Лежал в кустах, наблюдал за вами в бинокль, как вы раскапывали ямы.
— Дальше!
— Притаился. Рядом лежал пистолет. Стали его окружать, он одного увидел, открыл огонь. Мы открыли ответным. В воздух.
— Ранил кого?
— Не успел. Палил без разбора, трое наших навалились, скрутили, надели наручники.
— Ясно. Если бы ранил, я отдал бы его на растерзание Косте. Где пистолет?
Милиционер протянул отобранное оружие.
— А теперь, что ты нам скажешь, мерзавец? — Павлов подступил вплотную к незнакомцу. Костя порывался размозжить тому череп, но Виктор Иванович вначале хотел допросить:
— Имя, фамилия? Как оказался на кладбище? Зачем следил, и откуда оружие?
Тот только плевался в ответ, рассыпая проклятия направо-налево:
— Ублюдки милицейские! Падаль поганая! Ничего не скажу.
— Еще как скажешь, сволочь! Что с Олей, что с сыном? — не унимался Костя. Его можно было понять — в первую очередь, где они, куда отвез их тот безумный фанатик-маньяк? Лейтенант не находил себе места, порываясь задушить незнакомца.
Тот продолжал молчать. И только когда майор Павлов пригрозил ему пожизненным заключением за преднамеренное нападение на органы милиции, злоумышленник, наконец, поник и сдался.
— Получишь на самую катушку, — пообещал майор. — До конца своих дней, лет до шестидесяти пяти — если выживешь в тюрьме — не увидишь неба над головой. Это в лучшем случае. А в худшем — свои же подельники по камере удавят. Или пустят по кругу.
Последние слова пробудили в злодее приступ страха.
— Да-да, — наседал угрожающе Павлов. — Не думай, что у нас в советских тюрьмах новичков не опускают до уровня «камерной девочки». Тем более, рожа у тебя смазливая, фигура женственная. Таких сразу…
— Хватит! — в запале выкрикнул тот. — Без тебя знаю, как опускают в тюрьмах.
— Вот и хорошо. Продолжаем? Итак… имя, фамилия?
— Степан Круглов.
— Год рождения?
— Пятьдесят пятый.
— Стало быть, двадцать пять лет?
— Тебе виднее, начальник.
— Место рождения?
— Поселок Тындинский. Тогда еще не город.
Павлов на миг опешил.
— Ты хочешь сказать, твое место рождения нынешняя столица БАМа — город Тында?