Виктор Иванович продолжал отвлекать психопата:
— Как мне хоть называть тебя? Фамилию скажешь?
— А нахрена тебе моя фамилия? Называй просто Магистром.
— Пошел к черту со своим Магистром! Я тебе не твой умалишенный поклонник.
— Ну, тогда называй Иванов — Петров — Сидоров. Как угодно. Выбирай любую.
Майор понял, что фамилию тот не скажет. Кивнул головой на аппаратуру.
— И откуда у тебя столько денег на все это оборудование?
Главарь последователей его учения на миг поддался уловке.
— Пожертвования доверчивых адептов.
— Это те секты «Семи огней», где твои ученики отжимали квартиры у стариков и пенсионеров? Мы видели ваши сараи, набитые домашним скарбом.
— Но вы не видели сотни и сотни золотых украшений, колец, браслетов, драгоценных камней! Нам отдавали их добровольно!
— Как же, как же, — усмехнулся майор. — Добровольно? Да вы же, ублюдки, гипнозом забирали их себе.
— Я научился гипнозу от сокамерника по тюрьме, — хвастливо признался хозяин. — С тех пор и владею им безраздельно.
— А сам сокамерник где?
— Убил, — пожал равнодушно плечами Магистр. — Чтобы не делить власть. Я единый! Я могуч! Я властелин умов! Я…
— Прекрати! — осадил майор. — На меня твои чары не действуют. Лучше скажи, зачем понадобилось похищать жену Кости с младенцем? Он ведь не причастен к твоему заключению в тюрьме. Пятнадцать лет назад он еще был мальчишкой.
— Зачем? — пожал тот снова плечами. — Да просто так. Чтобы насолить тебе. Чтобы выманить вас сюда, в подземелье.
— То есть? — подался вперед Павлов. — Ты хочешь сказать, что пустые могилы на кладбище, и записка в коляске — все это было подстроено тобой… намеренно?
— А как же? Конечно, намеренно. От начала до конца план был выверен до точности. Вы обнаруживаете незнакомого парня, тот отстреливается на кладбище, вы его хватаете. Потом он дает адрес своего подельника, что сторожит жену с ребенком. Вы врываетесь в квартиру. Связываете похитителя. Он дает вам адрес, где я обитаю. Всё! Цепочка замкнулась.
Он хитро оскалил рот.
— С этого момента вы полностью под моим контролем. Я уже знаю, что ты вылетаешь сюда. Вижу вас, как твои милицейские псы крадутся к загону брошенной техники. Вижу, как ты с лейтенантом тайком пробираетесь в контору. Дальше я пускаю усыпляющий газ. Вы валитесь без чувств. Мои помощники волокут вас в камеру. Потом взрыв. Обвал. Вагонетки. Два часа езды по подземным тоннелям — и вот ты здесь, а щенок твой у тебя за спиной, привязанный к противопехотной мине. Мой план сработал!
Павлов изумился его находчивости. Все было просчитано с самого начала. Пустые могилы на кладбище. Записка в книге «Три мушкетера». Квартира с заложницей и сыном.
— Не жалко было отдавать нам своих подельников? Ты же намеренно их подставил, чтобы они сказали твой адрес? Специально отдал их в руки органов?
— Таков был план. Я знал, что ты клюнешь на эту уловку. И вот ты здесь!
Виктор Иванович хмыкнул.
— Ну, положим, ты выиграл в этом раунде…
— Я выиграл весь бой! — заорал хозяин. — Я выиграл войну! Войну с тобой, волчий ублюдок! Я наконец рассчитался за десять лет потерянной жизни!
Павлов надолго задумался. Выхода не было. Он не знал ни план подземелий, ни выхода наружу. Даже, если удастся бежать — то куда? Где потайной выход на поверхность? Да и помощники не дадут уйти.
Осторожно спросил:
— И сколько тут твоих последователей? Бункер ведь должен кто-то обслуживать?
— Нас тут восемь, — поддался на уловку Магистр. — Четверо помощников и трое специалистов, — кивнул он на операторов. — Двое у тебя за спиной, двое с твоим лейтенантом. Готовят его к возмездию.
И зашелся мерзким хохотом.
— Все в порядке? — спросил он в микрофон.
— Привязан. Мина активирована, — ответили в динамиках.
— Тогда начинаем! — приказал хозяин.
Повернулся к Павлову. Включил монитор. На экране высветилось лицо младшего помощника.
— Костя! О, господи! — непроизвольно вырвалось у майора. — Мальчик мой!
— Он тебя не слышит.
Павлов во все глаза, со слезами, смотрел на экран.
Бедный Костя сидел привязанным к хитроумному приспособлению. Рот завязан. Глаза наполнены ужасом. Пытается осмотреться. Крутит головой, дергается, высвобождаясь от узлов, но все напрасно. Взгляд — молящий и потрясенный — устремляется в камеру.