– Я горжусь тобой, мой мальчик, – сказал ему князь. – И прости меня, если… если я… если я опять разрушил любовь… Ты достоин просто быть счастливым.
Его сын закрыл лицо руками, плечи его затряслись.
– Нет, отец, – выдавил Константин-младший. – В этот раз виноват только я.
И он, все так же шатаясь, пошел к дверям. Никто не решался остановить или же проводить его. Очередная семейная сцена вновь выбила всех из колеи.
– Простите, – после некоторого молчания извинился Даниил перед князем. – Я не предполагал, что мое любопытство доставит кому-то боль. Мы можем продолжить?
– Давайте выясним все до конца, молодой человек, – сказал князь, вновь стараясь сесть как можно более прямо.
– Хорошо, – деловито согласился Дан. – Итак, в марте вы почувствовали недомогание, решили, что смертельно больны. Кстати, – дознаватель перевел взгляд на остальных Романовых, – когда его светлость начал принимать яд, если уж быть совсем точными?
– Где-то после Рождества, – ответил ему Георг. – Как только Вова смог определить состав, Гавр рассчитал длительность воздействия зелья почти до дня.
– И тогда, – Страж вновь все свое внимание обратил на князя, – вы решили привести в порядок дела. Так?
– Все верно, – кивнул Константин Константинович. – Выставка была хорошим поводом, как уже было сказано. Я смог бы распределить наследство, как планировал. И позаботиться о своих детях. Обо всех, – тут он чуть лукаво улыбнулся. – Наталья здорово помогла мне, сама того не зная. Волконские сразу поддержали идею выставки. В доме на Мойке много новых экспонатов. А Нарышкиной… я бросил вызов. Что признала даже она сама. Эта выставка должна была казаться ей состязанием. И, как я и ожидал, Наталья использовала ее, чтобы подкупить моих детей. Попробовать подкупить.
Он обвел всех сыновей и племянника веселым взглядом.
– Я знал, что она это сделает, – продолжил князь. – И воспользовался этим, чтобы самому позаботиться о детях, не вызывая их подозрений. Так я передал Гавру право наследования в семье. Он старший сын. Успешный. Он любит свое дело, и долг для него превыше личного. Позже я планировал уговорить его принять деньги на расширение клиники. Вова. Я знал, что он никогда не согласится на работу в фонде. И я придумал новый проект. Для него.
– Благодарить за который я буду еще долго, – откликнулся на это Вова.
– Георгу Брасову я тоже предложил партнерство. А вот моему Георгу я хотел передать фонд, – рассказывал князь дальше. – Так я планировал вначале. Однако… Мой младший сын не готов был принять такое наследство. Я аккуратно завел с ним этот разговор. Но его устремления лежат в другой области. По-прежнему.
Константин Константинович посмотрел на Георга, чуть улыбнулся.
– Всегда фонд был на первом месте, – напомнил он. – Для меня всегда. И я навязал в свое время Георгу работу в фонде. Теперь, как я думал, пришло время это исправить. Но… я такой, каким являюсь. И просто отпустить я, наверное, не в состоянии. Тогда я предложил сыну сделку. Он помогает мне с последней выставкой и получает то, чего он хотел.
Георгий кивнул, подтверждая слова отца.
– Я согласился, – сказал он. – Сначала безо всякого желания. Но когда Наталья пыталась меня подкупить… Наверное, чисто из принципа я взялся за отцовское дело. Однако прости, отец. Когда мы откроем выставку, я все-таки уйду. И, да, я знаю твою хитрость. Ты надеялся, что я так увлекусь, что все-таки останусь. Но нет, этого не будет.
Князь рассмеялся. Натужно, тяжело, но как-то добро.
– Из тебя получится хороший Страж, – ответил он Георгу. – Ты прав. Я до нынешнего дня еще надеялся тебя приручить. Но… Сделка в силе. После выставки ты можешь уходить.
– Ваша светлость, – обратил на себя внимание Даниил. – Я думаю, вы еще будете гордиться сыном. Даже сегодня он показал завидное умение вести дела в любой ситуации. Стража Петербурга обретет одаренного дознавателя в лице Георга.
– Ваше мнение честь для меня. – Младший сын князя чуть поклонился Даниилу.
– Можете рассчитывать на мою рекомендацию, – улыбнулся ему Страж. – Но продолжим. Остался еще один ваш сын. Константин. Уж он-то мог претендовать на наследство в виде руководства фондом.
– Карты, – напомнил Константин Константинович. – Порок моего сына. Отдать ему фонд я не мог. Но все внешние дела дома, вся дипломатическая работа осталась бы за ним. А фонд… Потому я выкупил его долги. Это тоже была сделка. И… Я знал о Софи. Только не думал, что в этом случае Наталья зайдет так далеко. Костя получал хорошую должность и любовь. Должен был получить.