— Что здесь… творится? — наблюдая за тем, как уже который час десятки людей спорят, ругаются и матерят друг друга, я не заметил, как рядом со мной появились молодая женщина и небритый мужчина. Внешне они были очень похожи: у обоих светло-голубые глаза, светлые волосы и удивленные выражения лиц.
— Эй, пацан, что за бедлам? — обратился ко мне парень, почесывая затылок.
— Митингуем! — вдохновенно заявил я.
— По поводу чего? — удивилась девушка.
— По поводу закрытия «Сопливых дрязг», конечно же! — девушка и парень переглянулись.
— Больше похоже на обыкновенный срач, — заметил парень.
— А это и есть обыкновенный срач, — улыбнулся я, — они все срутся, митингую здесь только я, — гордо выпятил я грудь. Девушка не выдержала и прыснула, парень оценивающе оглядел меня с головы до ног.
— Без комплексов, наверное, неплохо живется, а? — заметил он.
— Чего не знаю, того не знаю, — пожал я плечами.
— В любом случае твой митинг вряд ли нам чем-то поможет, — перестав улыбаться, вздохнула девушка.
— Вам? — осторожно переспросил я.
— Мы сценаристы «Сопливых дрязг», — с явной неохотой признался парень.
— Вы… — повторил я, — Вы? — удивился я, — ВЫ???? — воскликнул я, подбегая к ним ближе, хватая и того и другого за руки и начиная их беспощадно трясти, — Спасибо-спасибо-спасибо! Спасибо за то, что вы есть! Вы такие… такие! Стоп… — я нахмурился, — я всегда думал, что у «Сопливых дрязг» один сценарист, — внезапно понял я, — и не только я! Все!
— Ага, а еще шли споры по поводу Нашего пола, — хохотнула девушка.
— И возраста.
— И ориентации.
— И вообще…
— Ва-а-а-ау… теперь я знаю страшную тайну! — прошептал я заворожено, — обещаю, что никому ничего не скажу! — поспешно добавил я, заметив, как нахмурился парень.
— Да пофиг, — улыбнулась девушка, — теперь это совсем не важно.
— Но вы же… но как же… почему? — не сумел я выдавить из себя что-то более вразумительное, — Только не говорите, что вы ушли из-за глупой критики? Вам же просто завидуют!
— Да, мы знаем, — парень лишь отмахнулся, — людям не нравится, что мы высмеиваем нечто, что они пытаются обыграть на полном серьезе. Что поделать, если то, что делаем мы, дает такую тень на деятельность некоторых наших коллег. Знаешь, раньше, до Третьей Мировой, когда Африка была еще жилым материком, там было множество племен. И было одно племя, которое верило, что если приходит гроза, ее можно отогнать, пардон, пердежем. Не улыбайся, я сейчас на полном серьезе об этом говорю, точнее на полном серьезе в это верили те люди. То есть, как только сгущались тучи, они выходили всем племенем на улицу, может даже собирались в определенном месте, тонкостей я уже не помню, и вдохновенно пердели. Знаешь, почему они считали этот, по нашим меркам, как минимум, странный, метод, таким эффективным? Однажды один из их соплеменников, какой-то мумба-юмба громко хм… расстался со своими газами во время грозы, и ненастье внезапно закончилось. И с тех времен племя свято верило, что нет вернее способа прогнать грозу. А теперь представь, если кто-то из нас ворвался бы в их мир и начал смеяться над их Верой? Закончилось бы все плачевно. Вот так и сейчас, порой нарываясь на абсурдности, высмеянные в «Сопливых дрязгах», вместо того, чтобы задуматься над тем, а может быть в этом действительно есть нечто забавное, люди злятся, и я бы злился, что поделать. Они злятся и всеми силами стараются доказать, что это не они смешны, это мы идиоты. А я совсем не против стать идиотом. Так жить проще!
— Вот здесь я в тебе ни разу не сомневалась, — усмехнулась и девушка, — но зачастую ты перегибаешь палку, — фыркнула она, — Не слушай его, он так вжился в роль идиота, что стал куда идиотичнее оригинала, — обратилась она ко мне, — он любит рассказывать херню подобную пердун-племенам.
Парень в ответ изобразил гримасу недовольства, на что девушка лишь показала ему язык.
— Что же теперь будет, — горестно вздохнул я, — как же мне жить без «Сопливых дрязг»?
— Как? Как жил с ними, так живи и без них, — усмехнулся парень и направился к большим дверям, ведущим на телестудию.
— Легко сказать! — возмутился я.
— А сделать еще проще! — уверила меня девушка и поспешила за ним.
— Но вы так все резко обрываете! Ведь осталось еще столько вопросов! — не успокаивался я, — Почему Хуан ненавидит своего троюродного брата? Кто соорудил машину, которая контролирует человеческое сознание, кто же в конце концов убил Педро?! Зачем Элифа отрубила себе мизинец на левой ноге???
— Если бы мы рассказали Всё, мы бы убили этим свой сериал, тебе так не кажется? — смотря на меня сверху вниз, подмигнула девушка, — ведь если дать ответы на все вопросы, не останется ничего, над чем телезритель захотел бы потом подумать. А раз он не будет думать о персонажах и их судьбе, досмотрев до последней серии, сериал забудут, то есть он умрет. К тому же не забывай, что «Сопливые дрязги» — это не драма, не повседневность, не романтика и не юмор. Это все и сразу. Потому что настоящая жизнь многогранна! В ней нет чего-то одного, наоборот, слезы наслаиваются на смех, неудачи на успех. Когда-то жизнь разорвали на жанры, чтобы ярче оценить ее краски по отдельности. Но в какой-то момент люди забыли о том, что жизнь выходит за рамки жанров. Именно это мы и захотели показать в своем сериале. Получилось у нас или нет, судить не нам. Но пока есть хотя бы один такой ярый фанат как ты, мы будем знать, что старались не зря.
— Но это жестоко, оставлять столько непонятностей без ответов! — не успокаивался я.
— Жестоко по отношению к телезрителям? Может быть. Зато более чем гуманно по отношению к персонажам нашего сериала. Они будут жить дальше, независимо от того, продолжатся съемки или нет!
— Садисты, — четко выговорил я, готовы вот-вот разревется, — СА-ДИС-ТЫ! — уже прокричал я, — но вы ведь… что-нибудь еще снимете? А? Может, попозже выйдет продолжение? Супер-новый сезон? — наверное, очень странно сначала слышать в свой адрес обвинения, а затем тут же детское клянченье, и я был готов к тому, что меня пошлют далеко и надолго, но оба сценариста лишь улыбнулись.
— Обязательно будет, — заверил меня парень и она оба скрылись за дверью.
Будет…
Будет!
— Будет!!! Ура!!! — я даже на месте подпрыгнул и подпрыгнул бы еще раз, если бы мне в голову не запульнули куском скомканной газеты. Пока я болтал со сценаристами, уличные скандалисты вспомнили о том, кто являлся виновником их столь раннего пробуждения и вновь все свое внимание переключили на меня. Не дожидаясь, когда все эти люди догадаются выйти на улицу и отмудохать меня, я вцепился в лямки своего рюкзака и побежал подальше от телекомпании в сторону института. Тем более, что часы мои показывали уже полдевятого. Говорят, что за приятным делом время летит незаметно. Так вот скажу, что в процессе скандалов, время не просто летит, оно преодолевает скорость света!
От телекомпании до института ходу было не больше десяти минут, у меня же в запасе было целых тридцать, поэтому я не спеша прогуливался по улицам Тосама, вдыхая несвежи воздух, наблюдая очередное ядовитое облачко, зависшее над одним из зданий и в очередной раз Заставляя себя наслаждаться этой несправедливой и просто дурацкой жизнью. И знаете, у меня получалось!
Я шел не просто в институт, не просто по узкой пешеходной дороге, я шел навстречу новой жизни. Вы спросите, почему именно сейчас? Не сейчас! Всегда!
А тем временем город оживал.
Вульв, кашляя и хромая, воровато озираясь, после ночного собрания торопился в свою огромную, но такую одинокую квартиру.
Селена, как всегда, дрыхла в обнимку с любимым черным тубусом. Иногда она что-то тихо бормотала, почти мурчала себе под нос, а затем улыбалась.
Вин строго отчитывал своего белого пушистого кота за то, что тот не давал спать своему влюбленному в противогазы хозяину всю ночь и даже утро, требуя молока и зрелищ.
Оружейник как всегда проводил время в своей белоснежной комнате, облачившись в женскую шляпку и тренируясь перед зеркалом делать свои тонкие губы бантиком.
Сэмми разбирал сломанные усилители для рук и ног, периодически бегая к сестре, таская ей в комнату то новый прицел для их пушки, через который она, как герой Хичкоковского фильма, наблюдала за жильцами соседних домов, то печенюшки и чай.