‒ А как называется твоя планета?
Это была непростительная ошибка. Недостойная столь опытного воина, коим Джи Эй, несомненно, был. Сбитый с толка чередой потрясающих фактов, расслабившись, он упустил нить разговора и перестал играть роль «своего».
Как сказал бы взводный: недолго музыка играла в похоронном бюро…
Паренек замолчал и бросил косой взгляд куда-то в сторону. Ариулянин не понял, куда конкретно он посмотрел, но это его не сильно беспокоило, потому что ничего опасного в том направлении не было — только клавиатура симулятора. А в рукопашной он, не особо напрягаясь, даст этому недорослю сто баллов взаймы.
Но мальчишка перехитрил его. Глядя в одну сторону, он сделал быстрое движение рукой в другую и нажал одну из кнопок лежащей на столе клавиатуры. Экран у него за спиной моргнул и сменился картинкой планеты с вращающимися вокруг нее спутниками. Бросив на ариулянина ликующий взгляд, юнец занес руку над другой кнопкой. Джи Эй понял, что это значит, но все же проиграл то краткое мгновение, что ушло на лишнее движение, чтобы оттолкнуть своего соперника от стола. Запоздало пришло осознание того, что он проиграл потому, что так и не решился на новое убийство.
Отлетая к противоположной стене, юный смотритель музея всё-таки успел нажать какую-то кнопку. Но не ту, какую хотел.
И обрушил на ариулянина весь Аид с его демонами.
Вначале ему показалось, что в комнату ворвался целый полк солдат. Потом разобрался, что это была иллюзия всё тех же генераторов звука, висевших на стене. Как любой воин Семи Миров, Джи Эй привык ориентироваться в сражении по боевому ритму, который подсказывал ему направление атаки и численность скопившейся там живой силы противника. Ученые давно выяснили, что на звук человек реагирует быстрее и адекватнее, чем на образ. Наверно, этот навык шел из глубины времен, когда люди еще не выделились из животного мира и пугались любого громкого звука, источник которого им был неизвестен. Именно этот рефлекс вознес их над другими живыми существами, позволив достичь воистину космических высот. Спустя миллионы лет, основанный на этом рефлексе метод информирования в бою спас сотни тысяч жизней солдатам Альянса, сражавшимся на всех фронтах ближнего сектора Галактики. Он заменял им компьютеры, а кое-где — и глаза, ибо позволял видеть сквозь любые препятствия. Они привыкли ему доверять.
А сейчас он впервые играл за противную сторону, сбивая с толку и внося сумятицу в мысли.
Незнакомые прежде звуки проникали в самое нутро, играя на струнах души, как опытный музыкант играет на своем инструменте. Казалось, всё тело начало вибрировать в едином ритме сладостной агонии. Той агонии, что причиняет не только боль, но и радость. Радость от ощущения родства с этим новым ритмом, объединяющим все живые существа Вселенной, в какой бы ее части они не обитали. Ритм ломал все старые преграды, открывая канал для передачи той информации, которая сотни лет хранилась внутри него, будучи невостребованной. И не было сил и желания сопротивляться этому древнему голосу естества, выкованному эволюцией за миллиарды лет. Ему хотелось этой парадоксальной боли, которая могла очистить душу от скверны, скопившейся внутри него за все прожитые до сего момента годы. Она утешала и помогала смыть позор от неблаговидных и даже преступных поступков, которые ему пришлось совершить или о которых он просто рискнул подумать. Завораживающие звуки, переплетаясь, словно лианы, образовывали невообразимые для разума сочетания, вызывающие в памяти давно угасшие картины непрожитой им жизни, полной счастья, любви и добра. Он знал, что эта жизнь не принадлежит только ему одному — он должен был разделить ее со своими братьями по крови, которых жестокий Рок разбросал по просторам Галактики. Многие из них, обосновавшись на новом месте, быстро забывали свою старую Родину, отрывались от общих корней. Они больше не узнавали друг друга. И когда неумолимая экспансия сталкивала их в сотнях световых лет от родного дома, они считали друг друга врагами, не ведая, что творят акт братоубийства, противный самой природе этого мира. Но эти звуки, которые ломали его тело и обновляли душу, вернули ему память и восстановили давно забытое единство всего человечества. Теперь он не имеет права забыть то, что обрел в таких муках. Он будет помнить и поможет вспомнить другим. Он найдет способ. В этом и заключается та Великая Миссия, о которой он мечтал все эти десять лет — спасти людей от самих себя.
Внезапно звуки, по крохам слепившие его новую личность, прервались на полувздохе.