Разговор был закончен. Сухо попрощавшись с матерью, я с Гайром вновь уходила на ставшую родной опушку леса.
Отведенный срок пролетел незаметно. Кузнец и вправду показал то, что являлось вершиной его мастерства: копию двойных ножен для клинков Кессы - украденной реликвии нуорэт. Решетчато - цветочный орнамент на них - тонкий и изящный, отражал саму душу нашего серебра. Эту частицу красоты моей земли я постаралась запомнить.
Вскоре, сумка, которую я собиралась взять с собой, наполнилась тем, что могло пригодиться в пути. Куски подмороженной оленины и рыбы Гайр для меня выторговал за пару красивых безделушек в деревне.
Ночь, которой я дожидалась, чтобы уйти, оказалась очень светлой. Последнее пристанище Аор - Луна - широким блюдцем застыла на темно-синей занавеси небес. Вблизи нее, так же как и в час моего рождения тускло светилась Взошедшая.
Любимая куртка из дубленой кожи не спасала от холода. Кутаясь в нее и поджимая пальцы в теплых сапогах, я шла по стежке волчьих и человеческих следов, которые растянулись позади рощи Тарэ, все сильнее отдаляясь от дома. Внезапно, к хрусту мнущегося снега прибавился далекий, неясный отзвук. Я прислушалась. За оградой деревни тонко и печально выли те, с кем уже никогда я не буду близка. Крохотное облачко пара вырвалось из груди. Путь туда закрыт. Передо мной в мерцающем блеске расстилалась белая пустошь. Я знала, что дальше она перетекала в низину - излучину старого русла голубой реки, породившей наше озеро. Но что будет за ней? Петляющая дорожка следов тянулась к горизонту.
Миновал час, затем другой. Холод, уже успевший пробраться под одежду и волной поднимающийся от ног, начал тихонько баюкать меня. В полуяви, полусне казалось, что волчицы Тарэ снова следовали за мной. Из мутной тени выступила Анхат, потом Лучик, Игла, Осинка, Один. Они шли за мной, и я знала, что не могу остановиться: угроза в разноцветных глазах становилась все острее. Стая чуяла, что я чуть не убила Херет - Э’тен и хотела мне отомстить. Еще немного и страх сковал движения. Искра огня на груди могла бы быть моим спасением, но нигде вокруг не было даже намека на деревья. Собраться и бежать, бежать... Наст раскрошился за спиной. Его разметали восемь волчьих лап. Ближе, ближе. Тело, успевшее испытать такое потрясение, содрогнулось. Я обернулась и приготовилась к худшему. Но тут морок отступил, и я поняла, что не волки идут за мной. Приближающиеся силуэты оказались выше и больше. Спустя несколько мгновений разобрала, что одна фигура поддерживает другую. После, в тридцати шагах от меня, луна осветила тяжело ступающего Лигу в одежде, которую ему, по-видимому, предложил Гайр. Сибилл держала его больную руку. Даже сейчас я видела, что ужасный ожог на лбу внимательно следящей за дорогой девушки затянулся. Лишь тонкая, белая линия появилась посередине.
Зачем они увязались за мной? Зачем Сибилл вновь подвергла себя опасности?
Подруга остановилась рядом. Не поднимая глаз что-то прошептала, но тут же поняла, что я не разберу ни слова. Голос окреп:
- Тарья, прости меня...
Слова, которые никогда бы себе не позволила вошедшая в силу правительница нуорэт, прозвучали жалобно. Она на самом деле извинялась
- Прошу тебя, прости! Мне тяжело сдерживать Э’тен. А когда она уходит... - подругу бил сильный озноб. Наверное, ожог еще давал о себе знать!
- Сибилл, не надо.
- Я могла убить тебя. Убить и даже не понять, - бледные щёки рассекли дорожки долго сдерживаемых слез.
Лигу, нашедший удобное положение, при котором не болела рука и явно непонимающий, о чем речь, удивленно переводил взгляд с меня на подругу. Он подошел чуть ближе, заставив на мгновение испытать то чувство, что было во сне в доме Нойты.
- Это я виновата. Я оставила тебе это, - рука зависла над ее головой, но я не позволила себе коснуться кожи. Обожжённые пальцы пронзила давно утихшая боль. Пронзила и тут же отступила. Я вдруг почувствовала, что груз вины, который лежал на моих плечах с момента схватки, исчез. Сибилл еще не сказала этого, но я уже знала, что прощена.
- Прости! - слово, облегченным выдохом вырвалось из груди, когда я, наконец, обняла подругу.
И тут непослушная прядь моих волос вывернулась из-под теплого платка, повиснув прямо перед глазами. В этот момент почти вплотную ко мне подошел Лигу, от этого щеки запылали огнем. Вновь, как и тогда, в каморке Гайра, он подхватил нахальный кудрявый завиток, улыбнулся и старательно проговорил:
- Таръя Аль Ке’ссад?
Мое исковерканное имя, соединившееся с незнакомым словом, прозвучало вопросительно и странно. Голос молодого человека, который я слышала впервые с нашей встречи, был, без сомнения, приятным, но что он имел в виду?
Тот же вопрос читался и во взгляде Сибилл. Спустя мгновение она нарушила неловкую паузу:
- Да, ее зовут Тарья. А что значит «Аль Ке’ссад»?
По–видимому, смысл вопроса все таки дошел до Лигу. Попытка объяснения свелась к нескольким непонятным жестам, направленным на меня и на него. Однако, к сожалению, мы так ничего и не поняли. Разочарованный парень только махнул рукой и, еще неловко спотыкаясь, обогнул нас, продолжив свой путь. Решив, что нам рано расставаться, я и Сибилл последовали за ним.
Вскоре над белой пустыней заалел рассвет. Словно умытое, яркое небо с узкой полоской зарождающегося солнца отогнало мою тоску по дому и матушке. Сил для преодоления особенно глубоких сугробов, встречающихся нам по дороге, было еще вдоволь. За час до рассвета, у одиноко стоящей сосны на привале, мы съели по несколько кусков рыбы, обжаренной на костре. Там и согрелись: от сосновых лап было почти так же тепло, как от ветвей таадэт. Теперь затухший костер остался где – то позади, а мы продвинулись вперед. Несколько раз я пыталась заговорить с Сибилл, но разговоры со временем сами собой затихали, сливаясь с хрустом снега под ногами. Однако, когда тихая мелодия зазвучала за нашими спинами, где шел Лигу, мы будто очнулись. Спокойный голос пел на странном языке:
- Н’талли Кесса гир Адар,
Адар, куте ги Эстэ.
Эс - кумине: Лимаэ,
Эс кумитэ Аль Ке’ссад".
Странно, но в тягучем напеве, который он повторял раз за разом, я услышала нечто знакомое. Кесса - так звали первую, после Аор, красавицу моего племени. Сибилл - потомок ее рода. А Эстэ? Эстэ был моим отцом. Откуда Лигу знал о нем? И что его связывало с этим самым "Аль Ке’ссад"? Лавина нетерпеливых вопросов потихоньку заняла голову. Не позволив ей окончательно обрушиться, я остановилась, дождалась чужака, приблизилась к нему вплотную и выпалила, даже не заботясь - поймет ли он:
- Эстэ? Ты знаешь его?
Парень, в замешательстве попятился назад, со свистом втянул холодный воздух и закашлялся, прижимая к боку здоровую руку. Когда кашель миновал, Лигу, наконец, выдавил из себя:
- Эстэ? Сар – Эстэ. Ену Кирс - Аммален – поддерживая кивком головы жест, он коснулся груди и махнул рукой в сторону поднимающегося солнца. – Гир Камали: Таръя – показав на меня, развернулся так, чтобы была видна Сибилл и добавил: - Сибелль!
- Тарья и Сибилл?
- Си-билл.
- Что, что он сказал? – к нам подошла подруга.
- Он знает, как нас зовут, знает Кессу и, по–моему, видел моего отца!
- Где – на востоке? А когда?
Но Лигу уже не мог говорить. Со стоном усевшись на снег, он с тоской вглядывался туда, куда недавно указывала его рука. Наш боевой задор тоже сошел на нет. Всем троим, нужен был привал, для того, чтобы обдумать сказанное. Уже сидя на втором пуховом платке, который запасливый Гайр напоследок засунул в сумку, я вновь развернула его карту и попыталась понять, где мы находимся.
Узкий край озера, отмеченный голубым цветом, был далеко позади. Три квелые рощицы, мимо которых петляла тропа, так же исчезли за горизонтом. Теперь впереди ждал только голый и пологий склон, который чуть дальше и левее перетекал в бывшее русло реки. После него наши дороги расходились. Тяжело вздохнув, я засунула темный сверток обратно и глянула на небо. Там, среди светлой лазури, уже собрались низкие, кучковатые облака. Из них, на белое полотно пустоши, словно меловая пыль с рук матушки, начал сыпать снег, подгоняемый слабыми порывами ветра.
Приближались дни богини. Это значило, что вьюга застанет нас в пути.