Толчок более крупной Э´тен, открытая пасть которой на мгновение обожгла лицо девушки пропахшим человеческим нутром дыханием, отшвырнул Корабеллу к дыре в борту. Скользкие от крови пальцы попытались ухватить обломки черного дерева, но тщетно.
Рыжее пламя волос ухнуло вниз, увлекая за собой тело в зеленом балахоне.
Нестерпимо яркая вспышка боли в голове, шее, спине пиратки затмила почти все знакомые ей чувства. Там, за белой пеленой, остался только слух. Вдалеке монотонно гомонили люди, но скрип снега под четырьмя парами лап был ближе. То тут, то там звуки замирали и, казалось, угроза миновала. Однако великаны - волки еще были здесь. Они обходили приобретенную вотчину в поисках раненных. Судьба их, в клыках диких зверей, по-видимому, уже была решена.
Пятьдесят человек! Пятьдесят хороших, да что там: лучших воинов, вступивших под флаги отца, были разгромлены, раздавлены силой двух обезумевших животных. Голова Молодого Рааля, которого Корабелла считала братом, рядом с нею. Сутр, что на рассвете ремнями крепил клинки к ее спине, отец. Все они лежат на снегу, в лужах собственной крови. Мгновение безмолвия. Иноходь волчьих шагов. И снова тишина.
Напряженное ожидание сменилось сонливостью. Холод снега ласкал открытые руки, затягивая в красно - белый, бездонный омут. Тело поддалось ему. Рыжеволосая девушка, внезапно ставшая крылатой тенью, простерлась над озерным краем, над черным остовом корабля, который теперь напоминал скелет огромной рыбины, вглядываясь в мертвые лица. Опустилась на берег, роняя горькие слезы. "Буревестница!" - неужто ее имя накликало беду? Мутная пелена, наконец, закрыла глаза - далекие голоса отца, Рааля, Сутра звали ее, ожидая по ту сторону. Но здесь, среди хаоса переломанных досок, людей, мечей она еще чувствовала не угасшую искру жизни. Светловолосый чужак. Брат расчетливой гадины, отправившей их на верную смерть, клыками неразумных тварей покончивший с Сельмом.
Ублюдок жив?
Горячая волна ненависти легко захватила ее, вскинула в едином порыве. Стиснув зубы от злости и боли, Корабелла поднялась. Пленник умрет...
А дальше, дальше... Перед девушкой мелькнул длинный путь, который ее ожидает. Снежные поля, степные равнины и горы, горы красного песка, среди которых высилось гадючье гнездо: крепость Кирс - Аммален.
Когда-то старший сын хозяина этих земель вселил в нее и в отца уверенность в успехе северного похода. А немалая сумма за то, чтобы навсегда исчез его младший брат, уже тогда приятно грела карман. Теперь, после смерти Сельма, пиратка жаждала одного. Она хотела, чтобы заносчивый хлыст расплатился за все. Это желание открыло ее глаза.
Так же, как во сне, она начала кружить по крохотному участку суши вблизи поверженного корабля, в поисках выжившего.
Свидетельств минувшей схватки было много. Широкая тропа людских следов уходила на запад, к частоколу неприметного селения. Ушел ли туда пленник? Интуиция Буревестницы, которая не раз спасала корабль в море, не позволяла ей думать так. Слишком мала была деревня, чтобы царственный отпрыск получил в ней помощь.
Еще одно скопление собачьих или волчьих следов огибало пустошь. Несколькими часами ранее, пробиваясь сквозь пелену боли, Корабелла уже слышала многоголосый вой. Волков, а это были волки, набралось не больше дюжины. Но они шли сюда добивать раненых, а значит не нашли узника.
Круг. У границы темной рощи отпечатки крупных лап, в некоторых местах перекрывающие легкий след одного единственного человека.
«Вот и ты!» - хищная улыбка исказила черты лица. Такая же хищная и могучая сущность шевельнулась внутри, надежно укрытая просоленной до белизны сосредоточенностью. Ноги сами вынесли ее на хлипкую тропу, уходящую вглубь леса. Тут, среди веток изъеденного морозом дубняка, застряла пара клочков серебристо-серой и черной шерсти. Следов было больше. Кровь вскипела в жилах, оставив на коже ощущение колкой, до невозможности приятной дрожи: «Я на верном пути!»
Теперь Буревестница шла целенаправленно, изредка, на излете касаясь темных стволов деревьев. Предвкушение страха жертвы, гонимой беспощадными хищниками и ею, разбудило воспоминания.
"Холодный трюм их корабля, по краям заваленный коробами и всевозможной утварью. Посреди него, под люком, куда еще пробивались лучи солнца – деревянная клетка, поставленная на попа, в которую под силу уместить взрослого человека. К открытому верху клетки изнутри прикручена сеть, оплетенная гибкими ободами. Но сеть не простая. Жилы ее – длинные и тонкие лезвия, в полтора раза длиннее, чем высота клетки. Их Сельм отобрал у охотящихся на пустынного ящера караванщиков по пути к морю, в год, когда питавшие пески реки окончательно пересохли. Сеть вязал добряк – Сутр, истративший на нее десяток кузнечных перчаток из дубленой кожи. Обода, при случае, стягивались тесный мешок.