До мечты было еще далеко, а пока измучивший отца поход почти достиг своего конца. Скоро, скоро в ночном небе забрежжит сияние первой северной звезды: Стратагалема, а на бортах, карме и мачте бывалого корабля дневные туманы и тяжелые облака оставят свой след: хрупкую наледь, что так похожа на осевшую соль.
Удивительно, но бывшей обитательнице пустынь по духу была эта суровая погода. Северные ветра раздували рыжее пламя волос и приятно холодили кожу.
Очередной приказ Сельма и вот, из заранее заполненных сундуков члены команды вытащили теплые комплекты одежды. Тяжелая кожаная куртка с меховым подбоем Сутра, утепленный доспех Рааля, рукавицы из собачьей шерсти Шидаха и Гереха, ее шерстяная туника, неброский цвет которой перекликался с цветом глаз. Лишь старый пират ограничился толстыми штанами на широком ремне. О пленнике вспомнили в последнюю очередь, когда серый воздух наполнился мелкой снежной пылью. Его дорогой хлопковый костюм цвета песка Сельм хотел обменять на часть провизии еще в первые дни пути, но того, что уже было припасено, хватило с излишком. Поэтому одежда юноши вернулась к прежнему владельцу."
Там, куда Корабеллу и Сутра завела тропка волчьих и человеческих следов, пленника не было. У покосившегося и местами выбитого частокола, за которым угадывались черты заброшенной лачуги, прямо в сугробе лежала невысокая, темноволосая девушка.
Подол ее длинного, стеганного, зеленого платья залепил снег. Покореженный, разошедшийся с одной стороны доспех, защищавший спину и грудь, даже сейчас был удивительно красивым. В тех местах, где его не скрывали волосы и капюшон с меховой обивкой, пристроченный к платью, виднелись изящно выкованные цветы, вот - вот готовые раскрыться. Сочетание красноватого и серебряного металла в них только дополняло иллюзию.
Несколько прядей, выбравшихся из сложной прически, окутывали лицо до половины, но доспех едва заметно поднимался и опускался, а значит - девушка дышала. Середину лба ее от волос до бровей рассекала страшная черная отметина, по – видимому, ожог. Кожа выгорела, оставив после себя неровную, влажно блестящую поверхность. Бисеринки пота выступили и вокруг раны. Несмотря на увечье девушка, чуть помладше Корабеллы, была красивой: высокий лоб, тонкие дуги бровей, маленький нос и губы, в просвете локонов, казались смутно знакомыми Буревестнице. Они напоминали что - то...родное?
Ее народ, более десятка лет назад покинувший пустыню и обрётший дом в месте разительно отличающемся от родины, все время своего существования управлялся мужчинами. Но и к женщинам относились уважительно. Хранительницы очага и семьи, если на то имелись причины, вооружались мечами из пустынной стали и с легкостью вступали в ожесточенные схватки, часто одерживая победы в них. Такой была Ирика - ее мать. Ее копия, видимая, словно через завесу тумана, сейчас лежала перед Буревестницей. Именно это помешало ей пройти мимо, оставить хрупкую фигуру позади. Обнадеживающее лицо улыбающейся матери в ярком солнечном свете мелькнуло перед глазами. К добру ли?
- Сутр, помоги...- вздрогнув, тихо попросила она, вставая у ног молодой воительницы.
Сутр помедлил, заняв удобное положение, и подхватил ее под руки.
Рывком они вытащили девушку из сугроба и прислонили спиной к нескольким бревнам у занесенной снегом калитки.
Лоб ее покрылся испариной. Буревестница рассеянно уставилась на него.
- Веснушка! Что - то я в толк не возьму, на кого она похожа? - точно так же разглядывая девушку в броне, задумчиво буркнул Сутр.
Корабелла молчала.
Через некоторое время издалека с ветром на опушку долетел отголосок волчьего воя.
Будто бы проснувшись, Буревестница огляделась. Ни человеческих, ни волчьих следов за частоколом не было. Но тропа не обрывалась здесь. Чуть - чуть извернувшись, она уходила направо, становясь шире и просторнее там, где к ней примыкал белеющий лес.
- Пойдем! - громче сказала она, обернувшись к Сутру. Следы давней печали в зеленых глазах пиратки почти стерлись, уступив место сосредоточенному вниманию, но кузнецу хватило и этого, чтобы понять, о чем думает дитя Сельма.
"Ирика!" - слегка простуженный, охрипший голос кузнеца произнес это имя с благоговением, так как произносят имена потерянных друзей.
На некотором расстоянии от них, в каморке кузнеца племени нуорэт: Гайра, на его кровати в цепи бесконечных, темных сновидений терялся Лигу. Ему казалось, что он еще там: в трюме ненавистного корабля пиратов.