И я возвращалась к давно законченным разговорам. Ограничиваясь безобидными кусками легенд о Тарэ, охраняющих деревню, я надеялась узнать новое и о нём. Но Лигу, сам вел какую-то игру, легко ускользая от вопросов. Его рассказы сводились к описанию места, где он жил: красным пескам, которые сухой ветер сгоняет в холмы, и яркому синему небу. Так, теряясь в догадках в бесконечной "охоте Призванных", мы одолели еще одну часть пути.
Однако, там где мы с Лигу стали находить общие темы для разговора, тоска Сибилл по дому и родным стала расти, как снежный ком. Обостряла ее пропажа Одина, большого друга и союзника Э'тен. Еще не оправившись от того, через что его заставила пройти Э'тен, Один покинул Сибилл. Не находя себе места, подруга то отставала от нас, то шла впереди, но поделать ничего не могла. По обычаям Тарэ и Призванных, волк, выбравший свободу, сам решал свою судьбу. Я беспокоилась за Сибилл, ведь с каждой минутой снег, заметающий следы и пустоты вблизи каменных пластин, становился все более опасным врагом. Особенно для тех, кто боролся с ним в одиночку.
Улучив момент, мы с Лигу начали уговаривать Сибилл остановиться между трех скал, привалившихся друг к другу. Между ними, на границе с землей темным оком открывался широкий вход в пещеру. В глубине образовавшейся ниши, легко вмещающей трех человек, можно было укрыться от снежной стены, которая надвигалась на нас со стороны деревни и чащи Тарэ. За день до этого в затихшем перед бурей воздухе разлилось пение волков. Судя по голосам, их было чуть более десятка. Бусы Сибилл, ее надежная связь с умершими и живыми Тарэ и Призванными, на удивление не откликались на этот вой, а, значит, нам грозила серьезная опасность. В конце концов, подруга согласилась с нами.
Бурые, с зазубринами и уступами, обломки скал, будто сросшиеся укрытыми сединами снега головами, стали нашим временным пристанищем. За его границами разразилась еще одна из Великих бурь. Восточный ветер с залихватским посвистом гнал по небу стадо облаков, которые скрывали за собой и слабое, медное сияние скупого на тепло солнца, и серебряную вязь лучей луны Аор. Взамен облака роняли хлесткие копья снежной крупы, иногда перемежая их слипшимися хлопьями с пол ладони величиной. Эта кутерьма лишала цвета привычную пустошь, превращая ее в первородную обитель Молчаливых богов. Сумрак сгущался. Вскоре покрывало черноты укрыло окрестности, провозгласив ужас и благодать племени нуорэт-долгую ночь.
Сгрудившись в дальнем углу пещеры, месте, куда не долетали струи холодного воздуха с востока и не сыпались сверху мелкие белые пики, без надежды на огонь, мы постарались не упустить единственный шанс согреться: кучу рыхлого снега, с тремя ходами и отдушинами. Так, в холоде, голоде и тоскливом расположении духа мы встретили пятнадцатую ночь пути. Тяжелые крылья сна опустились на нас почти сразу.
Смутное, голубоватое сияние, всполохами отражающееся от стен, раскрыло мои глаза чуть позже. Резь, с которой смыкались веки два часа назад, исчезла, но вместо нее пришла ноющая боль в ступнях. Им, прижатым друг к другу, в попытке сохранить тепло, уже досталось немало, однако сильнее меня тревожила мысль — каким будет утро? Что ж отряду было суждено подняться раньше. Сквозь слой снега, отделяющий облюбованную мной нишу от лежанки Сибилл, было видно, как с каждой минутой ярче разгорается сапфировый огонь бус. Тревожные мысли ворвались в голову, отогнав дремоту так глубоко, как только это было возможно. К сожалению, связь, единившая наш народ с волчьим племенем, по настоянию старейшин деревни, обошла меня стороной. Но даже без нее я слышала тихие аккорды песни Призванных и клича Тарэ наполняющие пещеру. Верные зову Э'тен были близко. Какая угроза заставила их уйти так далеко от деревни? Испуганное лицо матушки всплыло перед глазами, в то время как из-за толстых стен убежища донесся шорох. Кто-то обходил пещеру кругом. Шаги, несколько мгновений тишины, перекрываемой воем ветра, снова шаги, по другую сторону скал. Отголоски страха прокатывались по коже, под несколькими слоями одежды, с каждым движением неизвестного.
Ровно так же пульсировали отдельные бусины на ожерелье Сибилл. Миг. Потоки света окончательно растворили призраки тени по углам, лишая меня ощущения времени. Как раз в этот момент из заснеженной пустоши по ту сторону бурых плит и раздался едва различимый волчий вой. Новый наплыв звука пронесся по коже волной мурашек. Тело будто сбросило непосильный груз и, наконец, отреагировало. Бездействовавшие до этого ноги раскрошили сугроб, в котором я спала, давая свободу действия. Я вскочила. Рядом, немного левее от нас, в своей колыбели заворочался Лигу. Только Сибилл еще не проснулась.