Пять дней миновали, возвратив наши силы, и, напоследок отужинав оставшимися кусками мяса, мы вышли на проторенный путь.
Дорога скатывалась по клыкастой пустоши, но еще не скрывала света неласкового северного солнца. В остальном глазу здесь не за что было зацепиться: наши невольные стражи истребили хилые древесные островки на несколько лиг вперед. Именно поэтому, чтобы не замерзнуть, нам пришлось увеличить длину пеших переходов.
Там, где замыленный взгляд вовсе не различал границ тропы, на помощь приходил Один. Зеленоглазый зверь успевал не только проверить наш будущий путь, по наитию отводя нас от ям и скалистых обломков. За то время, пока мы преодолевали очередное препятствие, он обходил отряд по кругу и едва ли не каждый раз получал порцию ласки от Сибилл. Изредка, когда бусы вспыхивали слишком сильно, легкая черноногая молния взрывалась скоростью и оставляла нас без опеки. Однако побратим подруги всегда возвращался и амулет на ее шее успокаивался надолго.
Эти, как я их назвала про себя – «волчьи вспышки» вводили в оцепенение еще одного участника отряда. По–видимому, память Буревестницы о встрече на озере, притупленная смертью отца и Сутра, все-таки обрела прежнюю остроту. И теперь, как только разгорались бусы и в чертах Сибилл на мгновение мелькал волчий образ, Рыжую начинало ощутимо потряхивать.
Наконец, на горизонте показалась крохотная рощица, куда не вели следы Одина и Лигу. Однако, даже издали было видно, что место, куда не ступала нога человека и волка, облюбовано диким зверьем и птицами. Пестрые, как лоскутное одеяло от задиров коры развилки кустов, темные грозди сопревших ягод, неглубокие ямки в насте, оголившие мшистые спины скал – странной формы каменистый склон, похожий на скелет огромной рыбины был пронизан жизнью. После него, судя по картам Гайра, в которых горные уступы отмечались тонкой прерывистой линией, расходились наши пути. Этот неприметный рубеж отделял наши земли от всего остального мира. И вскоре мне и Сибилл предстояло его пересечь.