- Об этом позже, друг.
- Да, да, понимаю. Вы направляетесь домой? В Кирс-Аммален? Если потребуются верблюды или лошади, я с радостью одолжу их. Но...Предки, кто это с вами? Благочестивым Гир-Камали, да и к тому же таким прелестницам, как эти, не престало передвигаться по дикой степи пешком. Могу ли я знать их имена?
- О, Хадо, не утруждай себя излишней подозрительностью. Эти девы-мои спутницы...Я пригласил их в Кирс-Аммален.
- Пригласили? Но, на правах кого?
- Хадо, ты забываешься.
- Прошу прощения, повелитель. Но их красота...
Караванщик оглядел девушек тем самым взглядом, которым он оценивал вновь прибывший товар.
- Ваша белокурая гостья, поверьте-отличная партия для особы такого высокого положения, как ваше. И я думая, что ваша матушка: несравненная Эвесси Малет, да пребудет она в благоденствии в рядах усопших, одобрила бы этот выбор. Про огневолосую фурию рядом я тоже ничего не спрошу. Судя по виду-она из племени пустынников-отступников. Рабы из этого народа славятся надежностью, даже несмотря на несносный характер. Но красавица позади вас...Локоны цвета чая и кожа, как молоко ослицы. Сколько вы хотите за нее?
- Хадо?
- Любые деньги, господин! Лучшие сорта шелка и жемчуга низких долин, самоцветные каменья юга, ради ее красоты. Вы же видите сами: мать нашего народа-благословенная Кесса отметила ее...
- Хадо, она не продается. Эта девушка-мой гость. Она-дочь вождей племени нуорэт, что живет на севере и Херет - Э'Тен. Надеюсь, ты слышал об этом пророчестве? Радуйся, что она только учится эрдени и не понимает, о чем ты говоришь. Но даже если так...Еще одно слово, торговец, и....
- Виноват. Однако, могу ли я чем-нибудь помочь вам?
- Да, друг, ты говорил о шелках. А найдутся ли у тебя одеяния для меня и моих спутниц? Мы долго были в пути и наряды наши уже не так свежи, как раньше.
- Осмелюсь сказать, но они и теплы для Кирс-Аммалена.
- Очень может быть. Ну так что, сможешь что-нибудь найти?
- Конечно, конечно! Любые платья на вкус обворожительных дев! Простите. Вот так...
- Энхи, Митва-покажите товар лицом, да поживее!
Двое разбитного вида наездников слезли с верблюдов, отцепили от поклажи пару мотков и легко перекинувшись между собой, развернули так, чтобы уловить игру света в глубине. Чистейший светло-бежевый хлопок-легкий и прочный, одновременно. Нежный, как дыхание весны шелк, с чудесными перламутровыми переливами.Уютный бархат, коснуться которого хотела бы любая девушка на свете.
Мы-спутницы Лигу не были исключением. Соскучившиеся во власти белой пустоши глаза Сибилл разгорелись задорным огнем. Я почувствовала воодушевление, да и у Корабеллы от изобилия расцветок перед глазами заискрился взгляд. С некоторой опаской она преодолела ничего не значащее расстояние и утопила пальцы в податливых слоях тонко выделанной кожи.
Время выбора тканей пролетело не заметно.
За ним наступил черед снятия мерок и пошива одеяний мастером из отряда караванщиков. Разъяснения в жестах, окликах и разговорах, в которых Лигу был и посредником, и переводчиком, позволили в короткий срок определиться с пределами наших желаний.
Травянисто-зеленый наряд, едва прикрывающий крутые бедра и облегающий ставшую видимой крепкую грудь Буревестницы, как хорошо подогнанная перчатка, да еще и с глубоко рассеченным воротом, стал первым из того вороха одежд, что закончили умелые руки караванщика.Облачившаяся в него Корабелла, с рыжей, наскоро заплетенной косой до пояса и десятком браслетов на запястьях, перехватила не один вожделенный взгляд.
Через пару дней так удачно подвернувшейся стоянки и второй наряд обрел узнаваемые черты. Сложный костюм Сибилл из синих, как ее глаза, серых, как шерсть Этен, и черных угловатых шелковых лент, состоял из платья с чуть укороченным подолом и шлейфом и кружевной накидки, закрывающей лиф. Орнамент на ней, к моей радости и гордости, повторял форму изящных белозоров с ее доспеха. Темные ленты, вплетенные в туго скрученные косы по бокам головы-родовую прическу женщин ее семьи прибавляли подруге строгости и властности.
Последним был готов мой сарафан. Легкие бежевые петли обвивали плечи, смыкаясь под грудью и на спине. Край с двойной белоснежной каймой спускался ниже колен. Впервые с начала похода светлые волосы, свободные от платка, кудрявыми завитками рассыпались по плечам и вместе с сарафаном преобразили слишком яркий для нуорэт оттенок кожи, сделав его мягким и тающим. Я выпрямилась, сравнявшись с Лигу ростом.
Он, облаченный в широкие штаны и тончайшую рубашку теплого песочно-коричневого цвета, смотрел на меня с легкой, заинтересованной улыбкой. Я, устав от гнетущих мыслей в пути, открыто улыбнулась в ответ. И этим опять вызвала подозрительный взгляд Сибилл. Что ж, от трудного разговора вечером не отвертеться. Но это будет потом, а пока... Можно побыть самой собой.