По-видимому, никто из нас так и не понял, когда и откуда в руках Тени появилось ритуальное оружие. Широкий у основания, узкий к острию клинок из благородно почерневшего сплава. Листообразный, с сильным изгибом спереди назад и напоминающий зуб змеи, оказался в руках наследного принца. Тарья рассказывала об этом оружие. Выкованные из смеси серебра, найденного у корней таадэт, и железа песков, легче и прочнее нерушимой пустынной стали "дассам", два парных кинжала, в форме волчьих зубов, были не только отменным холодным орудием, но и мощными предметами, наделенными колдовской силой, требующейся в некоторых ритуалах.
В искусных руках клыки Кессы отнимали жизнь и душу, обрезая тень человека, связующую его с землей, или даровали шанс на искупление раскаявшемуся. И, судя по яркой реакции Э'тен, талант Тени предназначался для этого. Но сами клыки, вернее один из них, потерявший первоначальную форму, нес только смерть.
Так и произошло!
Не успели мы опомниться, как кинжал с удивительной цветочной вязью на навершии, коснулся изящной шеи девушки и вошел глубже, оставляя после себя рваный надрез и малиновый ручей, пачкающий белесую тунику. Глаза Анни закатились. Собрав последние силы, она попыталась прикрыть рану и оттолкнуть своего убийцу. Но, напитавшийся видом крови и боли мужчина, даже и не думал отпускать ее. В сладком исступлении, он приподнял ее выше, так, что горячий поток заструился по запястьям, огибая зеленоватые камни браслета и оттеняя их хищный блеск.
В эту же минуту нестройный хор волчьих голосов прорвал тонкую оболочку моих бус, наполнив зал невообразимым гомоном. Ужас людей, услышавших песнь прощания, был не поддельным. Но горше слов и взглядов, гуще страха, заполнившего души, было созвучие трех звериных плачей.
Мать Каны и Тарэ Бейлы: Анхат, ее родная сестра-Сивур и Э’тен звали молодую волчицу и не могли дозваться. Как не могли дозваться Анни близкие ей люди, находящиеся здесь и знавшие ее с младенчества.
Окровавленная кисть властителя Кирс-Аммалена, держащая Ани, ослабела и бывшая когда – то живой и игривой, девчушка легко скользнула к полу и прильнула к нему, будто заснув. И уж теперь жадное чувство мести поглотило меня. Горькие крики Тарьи и Корабеллы, привязавшейся к нашему «найденышу», утонули в приливе жара. Неистовым лазурным светом мигнули бусы. Каждый мускул тела, поддался волне крупной дрожи, пришедшей на смену пламени, начав судорожно сжиматься и растягиваться. Качая фигуру до тех пор, пока внутри не зазияла кристальная пустота, освещаемая только волей Э’тен. Явление ее дара поразило не только моих спутников. Иррэ, в одно мгновение уяснивший суть давней связи с могущественной жрицей Аор, с восторгом следил за каждым моим жестом.
Р – раз, и от двойственного я, каким я и была по сути, отделился крохотный блик. Передо мной встала точная копия той девчонки, которую я когда – то увидела в серебряных щитах на плетеной изгороди деревни. Правда, сейчас ее глаза были не голубыми. Льдисто – синий холод поселился в них, искореняя крупицы тепла, что еще согревали мое сердце. Сложно заплетенные косы обрамляли аккуратную голову двумя упругими дисками. Дерзкая искра молодости и власти только разгоралась в ней.
Еще пару минут и огонь, обжигающий нутро, вновь вырвался наружу. Едва прошедшей инициацию Э’тен пришлось посторониться. Место рядом заняла миниатюрная девушка с печальным изломом соболиных бровей, в стеганом темно – зеленом платье. Каштановые локоны, выбившиеся из прически, настойчиво теребил неосязаемый ветер. Она была второй моей ипостасью, умудренной опытом своей не долгой жизни и, одновременно, похожей и не похожей на меня. По левую руку от нее, отголоском черного зверя, застыл призрак. И, внезапно, сердце заныло от тоски...
Ее голос пел тихо, нежно и маняще, закручивая в потрясающей мелодии все то недосказанное, что невозможно перевести на человеческий язык. Ищущие отклик ноты зависали в воздухе, чтобы через миг без следа раствориться. Раз, другой, третий... И, наконец, когда послание было получено, они собрались в ликующую гармонию, финальным аккордом которой стало появление громадного серебристого зверя с голубым взором.
Волчица, великолепная наместница Молчаливой в истинном обличии заглянула в мои глаза, и, отыскав в них то, что было ей необходимо, совершила невероятное... Показав три образа-личины ее и моего я, она слила их мощь, развеяв сомнения в могуществе нашего союза и растворив меня в ослепительно яркой вспышке слияния.