Тут прохлада дворика постепенно рассеялась, и на ее смену пришел жар зарождающегося дня. Горячие волны ветра, не ясно как проникающие в это узкое помещение, накатывали одна за одной, топя под собой даже малейшую попытку вдохнуть полной грудью. Хуже того, издалека, по-видимому, оттуда, откуда заносило ветер, сюда проникли запахи просыпающегося рынка: сложный и навязчивый аромат благовоний, тонкие ноты пропахших шалфеем шелков из низких долин и полупрозрачной бумаги, используемой, как подклад в роскошных платьях местных матрон. Животный мускус верблюдов и лошадей и ни с чем не смешивающаяся вонь немытого человеческого тела - незавидный удел караванщиков. После того как это изобилие докатилось до моего носа, время в коридоре растянулось, и когда я уже ощутимо пропиталась смрадом и отчаялась увидеть солнце, наш путь окончился у неприметной деревянной двери, за которой на рыночной площади уже бушевал мир торговцев.
Я обогнула Сибилл, стремясь поймать хотя бы глоток чистого воздуха, раскрыла дверь и едва не наступила на миниатюрную собачонку, принадлежащую, судя по виду, какому-то высокородному вельможе. В разы меньше наших волков, ее нельзя было даже назвать преградой на пути, и я с легкостью переступила этого чудного зверька, вот только Сибилл не последовала за мной. Я обернулась. Встав, как вкопанная, подруга следила, как забавно животина копошилась в песке. Словно игрушечные, ее лапы цепляли какой – то продолговатый предмет. Собака подбрасывала его в воздух и тут же ловила, поднимая все большие клубы пыли. Чуть отбежав в сторону, она повторяла нехитрые действия. Наконец, умаявшись от беготни, легла на землю, положив голову на вытянутые лапы и глубоко вздохнула. Поднятая пыль осела, и мы узрели второго участника этой маленькой заварушки.
Песочно – розовый банир кэфер, чудом спасшийся от проворных лап, сам пошел в атаку. Приподняв тело на задних ногах, он развел передние, зазубренные «клешни», здорово напомнив мне рогатины, с которыми ходили некоторые кашет, и причудливыми рывками двинулся вперед. Раскрывая и сводя клешни, распрямляя их и складывая под прямым углом, вытягивая и опуская исполосованный выпуклыми насечками корпус и вращая треугольной глазастой головой, он старался напугать противника и раззадорить его на продолжение. Но пес не реагировал, только шевелил кончиками ушей, наклоняя шею то вправо, то влево. Борьба эдакого гиганта с карликом рассмешила меня, и я улыбнулась, ища поддержки в глазах Сибилл, но обнаружила только слезы, быстро сбегающие по щекам? Почему она плачет опять?
Что могло так изменить все - таки получившую душевное равновесие девушку за время нашего отсутствия. Слово – ответ, объяснение не покидало головы, но так и не находило словесного отражения. И вот я вспомнила: «Банир кэфер» - шептала она в покоях со статуями.
Что же ей сказал Иррэ в их перепалке? Сейчас, она воочию наблюдала похожую битву. И пусть нить, соединяющая родословные собак и волков уже готова была порваться, Э’тен еще сопереживала этому маленькому шерстяному мешочку. Ее двуглавое «я» кипело от сдерживаемых эмоций. Банир кэфер, так же как средний принц Аль – Кессад, ограничивал свободу девушки – собаки и вызывал новый прилив раздражения.
В одночасье, я перестала узнавать подругу. Слезы лились потоком. Хрупкая фигура девушки болезненно изогнулась, под гнетом собственных переживаний и взглядов, чуждых ей посторонних, так что мне пришлось вновь увести ее под свод темного коридора. Там, в тишине, она еще долго не могла успокоиться. И только когда это произошло, она заговорила. Она твердила, как плохо ей в этом занесенном песком и пылью городе, как тянет отсюда неразрывная связь Призванных, как с криками о помощи и требованиями о защите, обращаются к ней голоса молодых Тарэ. О том, как жесток бывает Иррэ, сталкивая ее с проблемами иного народа и воспитывая в ней стойкость. Как он прав и как дорог он ей стал, будучи единственной родственной душой в этой крепости.
Последнее признание не ново, ведь создание союза между нуорэт и правящей династией Кирс – Аммалена было частью нашего общего пророчества. Однако, я думала, что скрепляющей силой в нем будет расчет уже обретшей своего избранника Э’тен, но никак не чувства Сибилл. Оказалось, оба этих предположения легко объединялись в этом угодном двум племенам деле. Из едва слышимого бормотания Сибилл, я поняла, что вскоре Иррэ будет назначена церемония обмена клятвами, сродни нашим свадьбам, и мы с Лигу приглашены на этот праздник, как свидетели и последователи этой традиции и этой клятвы.