Теплое прикосновение светила разбудило спящее озеро. Аор в каменном обличии, еще помня, что синяя река обратилась к нему, в тщетной попытке поднять из глубин павших детей. Но даже обладая великой силой, она смогла только вскрыть прибрежный лед. Скрип и скрежет разнесло окрест, а затем массивные льдины вздыбились, попуская вокруг себя и под собой застоявшиеся воды. Яростнее и веселее набегали только народившиеся волны, поднимая ершистые плавники синих глыб, сталкивая и сваливая одну на другую. Ледоход, начавшийся у берегов пару дней назад, продвинулся вглубь озера, растормашивая белое царство и уступая место голубому. Те куски замерзшей воды, что были больше неподъемных каменных глыб, истесались до размеров голышей. И, как только об этом узнала оголтелая ребятня племени, вереницы, стайки ребят устремились к берегам с одной целью - запустить самодельные кораблики.
Добротные, сделанные заботливыми руками отцов и матерей или свитые из пожухлой травы и сухих веток, они не теряли плавучести. От одного пологого отрога берега к другому носились мальчишки, чтобы с радостью и гордостью, той же, что и у удачливых рыболовов древности, встретить эти утлые лодочки - лепестки. Синие, голубые, зеленые рубашки и темно-синие шаровары рябили на отмели. Детские головы с прямыми, волнистыми, кудрявыми темными волосами, напряженно разворачивались на тонких шеях, следуя водному пути суденышек. К своему удивлению, среди них я увидела мальчика, черты которого в точности повторяли облик Яккали. Локоны иссиня - черных волос легонько топорщил ветер.
Миг, и мальчишка, вооруженный корявым суком, резво кинулся к уключине, поодаль от меня. Ярко - алый парус его кораблика прибило к берегу. Шаг, другой, так близко к краю! Комья, пропитанной влагой земли размякли, угрожая падением всей косе. Вдох и всплески, что вначале походили на гивик - калу, выросли, перекидывая возвышающуюся пенную корону дальше. Своенравное озеро разыгралось не на шутку. Словно забыв, о том, что время бурь прошло, оно потянуло в темнеющую пучину толстую ветвь дубняка. "Малыш, малыш, ступи на твердь!" - пели бархатные гребни. Но мальчуган ничего не слышал. И только сильнее разгорался румянец на щеках, да брызги хлестали по сбившимся кудрям. Неровный удар сердца и под крохотными сапожками истаял песок, опрокинув хлипкую сушу и заморозив время. Медленно, медленно вскинулись детские руки и в призывном крике: "Мама!" раскрылись пухлые губы. Плавно подогнулись колени, подставляя под удар незащищенную спину, высвободившуюся из - под складок одежд тонкую шею и бедовую голову. Выступившие из-за волн сглаженные, но не потерявшие остроты камни, словно волчьи клыки, застыли в будоражащем нетерпении насытиться перед жертвой детской крови. Еще чуть - чуть и не гулять сизым сапогам по промороженным болотам, подернутым пеленой цветущих белозоров. Еще чуть - чуть...
Но я успеваю вовремя. Выхватываю зазевавшееся дитя так, что белоперый фестон волны окатывает сзади и получаю ногой в живот. Малыш борется, как озлобившийся волчонок. А еще мне мокро. Мокро, мокро, мокро. Зябну под напором холодных струй. Я. Не мальчик. Пытаюсь убрать промокшие и отяжелевшие пряди с глаз. Ну вот молчит. Почему он молчит? Дети кричат от испуга или когда больно. И то и другое, возможно, было. Но он почему молчит! Наконец, волосы проигрывают бой, и я вижу, как округляются его глаза, во взгляде мне за спину.Что? Сверху падает тень. "Коряга!" - угнетенные спасением мысли, перепутавшись, с трудом занимают насиженные места. "Лишь бы не ударила!" Зажмуриваюсь! Но нет. Тень от сломанной ветки приближается и удлиняется. Странно.
Боясь обнаружить нечто более страшное, я с опаской поворачиваю голову. Корабль - черно - черный пиратский дракар. Чужаки! И рядом нет ни Сибилл с Одином и стаей волков, нет даже Лигу. Он вместе с другими мужчинами и ловчими клетями для птиц ушел на охоту. "Кай" - в безудержном страхе за ребенка кричит его мать. Его я до сих пор держу на руках. Да, это ее голос. Рядом должна быть ее Тарэ. Но этого так мало для защиты селения. Стараюсь разжать руки, для того чтобы передать малыша матери, но страх сковывает каждое движение. Нет - материнское чувство, вот только откуда оно? Не время разбираться... Не время! И они подплыли так тихо! Видимый борт пуст, как после смертоносной болезни. Нет никого.
Нет. Две рыжие, будто пламя головы, резко выделяющиеся на фоне грозного, как северная ночь, корабля виднеются у носа. Изо рта вырывается не годная ни времени, ни окружению, брань.