Конечно, возвращение в университет всякий раз было для меня тяжкой обязанностью. Хотя грех было жаловаться: в городе библиотеки давали мне возможность прочесть огромное количество литературы об альпинизме и путешествиях. И в процессе чтения этих книг из первоначального хаоса смутных желаний у меня все четче стала выкристаллизовываться большая цель, мечта всех настоящих скалолазов – принять участие в экспедиции в Гималаи.
Но как мог никому не известный человек вроде меня надеяться на исполнение этой мечты? Гималаи! Ведь чтобы туда попасть, нужно было либо иметь огромные деньги, либо, по крайней мере, принадлежать к той нации, чьи сыны – в те времена – имели возможность получить назначение в Индию на государственную службу.
А для человека, который не подходил ни под одну из этих категорий, оставался только один путь: привлечь к себе общественное внимание, чтобы при появлении возможности, чрезвычайно редкой для «постороннего», соответствующие инстанции просто не могли бы проигнорировать его.
Но что же я мог сделать? Разве альпийские вершины не были давно покорены? Разве их хребты и стены уже многократно не преодолевались иногда невероятно дерзкими экспедициями?.. Но нет – осталась одна-единственная стена, самая высокая и самая сложная из всех, – Северная стена Эйгера.
Эту стену высотой две тысячи метров не покоряла еще ни одна связка альпинистов. Все попытки подняться на нее до сих пор терпели неудачу, и многим это стоило жизни. Вокруг каменной глыбы сложился целый венок легенд, а правительство Швейцарии даже издало специальный указ, запрещающий восхождение на эту горную стену.
Без сомнения, это была именно та сложная задача, которую я искал. Лишить ореола неприступности Северную стену Эйгера – вот что могло стать подтверждением моего права на Гималаи… Решение отважиться на это казавшееся почти безнадежным предприятие созрело во мне далеко не сразу. То, как мне вместе с моими товарищами Фрицем Каспереком, Андерлем Хекмайером и Вигерлем Фёргом в 1938 году удалось покорить эту страшную стену, описано во многих книгах.
Осень того года я провел в дальнейших тренировках, а мое усердие подогревалось надеждой, что меня пригласят принять участие в немецкой экспедиции на Нанга-Парбат, запланированной на лето 1939 года. Но казалось, этой мечте не суждено сбыться, потому что уже наступила зима, а никакого движения все не было. Для участия в разведывательной экспедиции на эту роковую гору в Кашмире были выбраны другие альпинисты, а мне не оставалось ничего другого, как с тяжелым сердцем подписать контракт на участие в съемках фильма о горнолыжниках.
Съемки шли полным ходом, когда внезапно меня позвали к телефону. Я получил столь желанное приглашение участвовать в экспедиции в Гималаи! И отправляться в путь нужно было уже через четыре дня! Решение я принял, ни секунды не раздумывая. Я немедленно разорвал контракт с киностудией, спешно отправился в свой родной Грац, где провел день в сборах, а уже на следующий ехал через Мюнхен в Антверпен вместе с Петером Ауфшнайтером, руководителем немецкой разведывательной экспедиции 1939 года на Нанга-Парбат, и остальными участниками этого предприятия – Луцем Хиккеном и Гансом Лобенхоффером.
До того предпринималось уже четыре попытки подняться на вершину Нанга-Парбата – ее высота 8125 метров, – и все они оказались безрезультатны. Более того, они стоили многих жизней, так что было принято решение искать для восхождения новые маршруты. Их разведка и была нашей задачей, потому что на следующий год планировалась новая попытка покорить эту вершину.
Во время этой поездки к Нанга-Парбату я окончательно был пленен магией Гималаев. Красота этих гигантских гор, необъятные просторы этой страны, непохожие на нас обитатели Индии – все это действовало на меня с неописуемой силой.
С тех пор прошло много лет, но Азия все еще не отпустила меня. О том, как это произошло, я попытаюсь рассказать в своей книге, а так как писательского опыта у меня нет, я буду излагать лишь голые факты.
Лагерь для интернированных и попытки побега
В конце августа 1939 года наша разведывательная экспедиция подошла к концу. Нам действительно удалось отыскать новый маршрут для восхождения, и мы уже ждали в Карачи фрахтовое судно, которое должно было доставить нас обратно в Европу. Корабль опаздывал, а грозовые тучи Второй мировой войны сгущались все сильнее. Поэтому Хиккен, Лобенхоффер и я решили попытаться избежать сетей, которые уже начала расставлять тайная полиция, и найти способ скрыться. Только Ауфшнайтер остался в Карачи – он, которому довелось участвовать в Первой мировой войне, единственный из нас не верил в возможность второй…