Выбросив папку, ещё некоторое время стою в странных эмоциях над ней. Разумом понимаю, что не стоит выдавать моё присутствие здесь перед способным на что угодно Мироном. Что в итоге могу пострадать куда сильнее, хотя кажется, что больше некуда. Но эмоции захлёстывают, грозя утопить, если вытащу оттуда папку. Пока я хоть как-то обозначила своё недовольство, пусть и таким бесполезным жалким способом — я будто ещё на плаву. Барахтаюсь, как могу, чтобы выжить.
Вздрагиваю, вдруг отчётливо услышав, что там, за окном, к особняку подъезжает машина. Мирон? Время вполне располагает к его возвращению…
Застываю от ужаса. Незамеченной я по карнизу снова не пройду. Открыть дверь? Она, судя по всему, заперта на ключи, которых у меня нет.
Проклятье! Испуганно мечусь по комнате, не зная, куда деться и за что браться. Внутри всё будто стягивается в тугой узел, отчего тяжело дышать.
А потом меня то ли осеняет, то ли охватывает паникой — не знаю, но в следующую секунду я снова бросаюсь к окну. Карниз, а потом вниз, ближе к кустам…
Перед глазами всё мелькает так быстро, как в калейдоскопе, а дыхание срывает напрочь. Сердце никогда раньше не колотилось с такой скоростью. Беспорядочно машу ногами уже в воздухе, а в следующую секунду чувствую резкий удар — приземляюсь вниз. Оглядываюсь по сторонам — Мирона и никого другого не видно, но ведь меня могло быть слышно…
Перед глазами мелькают тёмные круги, когда выпрямляюсь и на поцарапанных ушибленных ногах мчусь к входу в дом. Гараж расположен так, что меня не увидят, если только поспешу. А потому нельзя терять время. Приходится превозмогать боль и нестись вперёд, будучи изрядно потрёпанной и раненной. Во всех причём смыслах.
Ну хоть в чём-то мне везёт. Я умудряюсь проскочить наверх незамеченной. Хотя слышала там, в стороне гаражей, голоса. Мирон приехал не один, и тот факт, что в особняке уже нет прислуги, не означает, что можно ослабить бдительность.
Потому остаюсь начеку до последнего. До самой ванной, в которую плетусь уже на совсем ослабевших ногах.
Всхлипываю от беспомощности своего положения — мне ведь даже расслабиться нельзя. Надо срочно себя в порядок приводить, а не жалеть. Сделать так, чтобы у Мирона не было вопросов. А это не самая простая задача, ведь в зеркало на меня смотрит растрёпанная, с диким взглядом и тоской в глазах Варя. Совсем не та, которая нужна этому ублюдку.
Каковы шансы, что он сегодня отвлечётся на тех людей, которых с собой привёл, и оставит меня в покое?
Хотя бы ненадолго…
До боли прикусываю губу, потому что слёзы сдерживать уже почти невозможно. Рыдания так и рвутся. А ещё сбивает дыхание запоздалая паника по поводу того, что я выбросила злосчастную папку. Не надо было. Если прислуге нельзя в кабинет Мирона, то уж мне, купленной для удовлетворения похоти девке, тем более. И повезёт, если последствия за это прилетят только мне.
Сегодня я должна быть особенно хорошей девочкой…
Вот только сейчас, хотя бы в эти короткие секунды, разрешаю слезам скатиться по щекам. Не вытираю их, опадая на пол ванны. Трясусь в беззвучных рыданиях, чтобы потом хладнокровно вымыть раны на теле, скрыть царапины джинсами, в которых меня похитили. Сверху надеть кофту с длинными рукавами. А отбитые ладони хорошенько намазать кремом, чтобы сгладить шероховатость.
Нанести макияж, расчесать волосы, нацепить улыбку.
Может быть, Мирон всё-таки ничего не заметит.
Если я особенно постараюсь…
************
Мирон заходит ко мне совсем поздно. Когда я уже полчаса как вышла из ванной, полностью готовая. Внешне, конечно. Несколько раз критично осматривала себя в зеркало — раны не видны, взгляд уже менее дикий, скорее пустой. Мирону подойдёт и такой.
Есть, конечно, риск при снятии одежды, но этот ублюдок всегда сильно возбуждается, в порыве страсти может и не заметить. А мне придётся подогревать эти порывы, разогревать их до максимума. Потому что я даже не знаю, что сказать ему в случае вопросов. И думать об этом заранее не хочу.
Когда дверь открывается, являя мне хозяина особняка и, что уж, моего тоже — я впиваюсь ногтями в и без того пострадавшие ладони. Лишь бы сдержать слёзы, которые снова подступают при одном только виде Мирона.
Цепляю на себя улыбку, делаю к нему пару плавных шагов… И застываю, только сейчас заметив, насколько он мрачен. Непривычно, тревожно, почти пугающе.