— Это поездка в Бостон, и само дело тоже может занять несколько дней. Так что не могу ответить с большой точностью.
Она кивнула.
— Ладно. Марми, Эштон и я будем скучать без тебя завтра вечером.
Казалось, что-то застряло у Мэтью в горле, но он успел выговорить:
— Эштон тоже придет?
— О, да. Знаешь, он ведь такой очаровательный гость.
Мэтью издал какой-то невнятный звук. Он не знал, как она его расценила. Эштон МакКеггерс — очаровательный гость? Если кто-то желает за ужином говорить о старых скелетах и вещах, которые лучше всего хранить в самых темных уголках чердака коронера, то, безусловно, лучшего гостя было не найти. Мэтью прочистил горло, чтобы избавиться от противного кома, мешавшего ему.
— Я уверен, что всем понравится компания, — неловко сказал он.
Берри молчала. Возможно, она ожидала чего-то большего, чем этот краткий комментарий. Так ничего и не дождавшись, она сказала:
— Тогда не буду мешать тебе готовиться к поездке.
— Спасибо. Передавай привет своему дедушке.
И он смотрел, как она возвращается в свой дом, пока свет ее фонаря не скрылся в темноте.
— Размышляете? — спросил Тракстон, возвращая Мэтью в настоящий момент.
— Да. Простите мне мой отсутствующий вид.
— Понимаю. Независимо от того, что на самом деле происходит в моей семье, эта ситуация тяжело давит на умы всех участников. Я убежден в этом.
В этот самый момент Мэтью решился. Последние несколько дней ему казалось, что Харрис Тракстон что-то скрывает. Почему он так думал? Он не был уверен, но, возможно, дело было в выражении лица мужчины или в оттенке его голоса. Поэтому он решился расспросить его до того, как они достигнут поместья.
— Харрис, — позвал он. За время поездки они начали обращаться друг к другу по имени. — Вы рассказали мне все, что я должен знать?
— Я уверен, что да.
— Подумайте, — настоял Мэтью. — Если я хочу помочь, я должен знать все. А у меня такое ощущение, что на данный момент я чего-то не знаю.
Тракстон некоторое время рассеянно глядел в окно. Затем он снова посмотрел на своего спутника, и его взгляд был тяжелым.
— Я должен был понять, насколько вы проницательны, Мэтью. Что ж, простите меня за мою оплошность.
— Ничего. И все же давайте послушаем то, что вы упустили.
— Ах! — И снова Тракстон некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Наконец он решился: — Форбсу сорок восемь лет. Мэри было тридцать три. Вы можете задаться вопросом об истории Мэри. Она никогда прежде не была замужем. Свою жизнь она посвятила карьере в области конного спорта и уходу за лошадьми. Она, безусловно, была самой независимой женщиной из всех, что я когда-либо встречал. Как я уже сказал, она была сильна и физически, и духовно. А также она была очень хороша собой. Форбс также никогда не был женат. Он говорил мне, что время для зачатия ребенка, который мог бы унаследовать семейное дело, утекает. Поэтому одним из элементов его влечения к Мэри было желание поскорее зачать ребенка. Она действительно забеременела… гм… это было радостное событие. Форбс узнал об этом еще до того, как они покинули Англию и отправились в колонии. Но, к сожалению, на четвертом месяце она потеряла ребенка. Это произошло в Бостоне, за неделю того, как они с Форбсом отправились в поместье. Форбс и доктор Гэлбрейт советовали ей не ехать и оставаться в постели какое-то время. Вы ведь и сами убедились: поездка довольно утомительная. Однако Мэри была непреклонна и уверена, что сможет подняться наверх. Форбс не устоял и согласился с ней.
Тракстон сделал паузу, и Мэтью спросил:
— Вы говорите, что выкидыш Мэри ослабил ее? И это могло повлиять на то, что она сорвалась со скалы?
— Это… и, возможно, кое-что еще. Я не знаю точно, как это выразить, поэтому мне придется признаться, что я упустил в своем рассказе еще один существенный факт. Или, точнее, наблюдение. Форбс был так счастлив, когда узнал о беременности Мэри — мы с Найвеном никогда не видели его таким. После выкидыша он помрачнел. Это было ужасно. Он не плакал, не кричал и не злился, потому что Форбс такой человек — он все держит внутри себя. Но он так ждал, что Мэри родит ему наследника, что весть о потере ребенка сломила его. Мэри неуверенно говорила ему, что они могут попробовать еще раз, но это не улучшало настроения Форбса. Он был мрачен, Мэтью. Темнее самой темноты. Мы все пытались подбодрить его, видит Бог, мы старались, как могли, но я думаю, что это поместье было самым худшим местом, куда Форбс мог приехать, потому что тут семейное проклятье настигло его. Я боюсь, что в этом доме, где покончил с собой наш отец, клубится тьма. И, возможно, она могла… — Тракстон замолчал и покачал головой, не желая продолжать.