Мария: Регина вряд ли.
21
Сара
Сара тихо уселась на своё обычное место, выпрямила спину, пытаясь сосредоточиться на пламени свечи, как учила Лейла, вдох-выдох. Лейла уже сидела в позе лотоса с блаженной улыбкой на губах. Вытянутая, с идеально расчёсанными волосами, одна прядь лежала на груди, распластавшись на розовом шёлковом платье, вторая была откинута на спину.
Сара разглядывала умиротворённое лицо Лейлы. Интересно, эта женщина хоть когда-то испытывает злость, фрустрацию или тоску? Сара поймала себя на мысли, что ничего не знает о личной жизни гуру, а очень бы хотелось. Например, понять, есть ли у неё дети, замужем ли она, или если нет, есть ли у неё постоянный партнёр.
В комнату зашли Оля и Женя. Сара не сразу поняла, что это мать и дочь. А когда поняла, ей опять стало жаль, что у неё, Сары, такого никогда не будет. Она никогда не станет в сорок с чем-то мамой двадцатилетней дочки. Если ей повезёт, она может стать мамой новорождённого. Именно слово «новорождённый» пугало Сару невероятно. Она не представляла, как будет справляться с младенцем, учитывая, что в последний раз из-за одного такого малыша этажом выше Саре пришлось продать квартиру. Сначала он родился и просто плакал (конечно, о его рождении Сара ничего не знала, иначе не купила бы там квартиру, перед покупкой она скрупулёзно разузнала про всех соседей, никто из них не был беременным и не имел детей), потом соседский младенец дико страдал от коликов и разрывался так, словно его убивали, и Сара, чтобы убедиться в обратном, позвонила в дверь. Измученная мама выглядела неважно, так что Сара просто спросила, может ли она чем-то помочь. Мама мученически вздохнула и помотала головой.
Колики прошли, всё вернулось в прежнее спокойное для Сары русло, пока ребёнок не подрос и не начал ползать. Мало того, что ребёнок начинал ползать в шесть утра, так ещё от его движений сотрясалась вся Сарина квартира. И вот тут, конечно, Сара не выдержала и купила другое жильё. Новая квартира располагалась на одном этаже в таунхаусе, по соседству жили старики без внуков, Сара всё подробно выяснила.
Ладно, всё это случилось до того, как Сара решила стать мамой. Сейчас она наверняка будет намного толерантней.
– Что же, дамы, – произнесла Лейла, окинув взглядом всех присутствующих, – можем начинать.
Сара встрепенулась и заставила себя не думать ни о чем другом, кроме как о том, что будет говорить сейчас Лейла. В конце концов, она приехала сюда за конкретной помощью, и если не перестанет слушать свою внутреннюю болталку и отвлекаться, то толку не будет.
Лейла поднялась, причём сделала это без помощи рук. Как сидела в позе лотоса, так и встала. Сара попыталась сделать то же самое, но неуклюже покачнулась и села обратно. Бесполезно.
– Дорогие, – продолжила Лейла, – сегодня у нас крайне важная практика. – Она дотронулась руками до низа своего живота. – Мы будем включать наш маточный шар, – произнесла Лейла таким же серьёзным голосом, как если бы объявляла о том, что прямо сейчас они полетят в космос осваивать новую планету.
Сара еле сдержалась, чтобы не закатить глаза или не выдать какой-нибудь «обесценивающий комментарий». Она заметила, как довольно улыбнулась Маша. Сара поняла, что Маша обожает подобную терминологию, – ещё бы, она, в отличие от Сары, приехала сюда, чтобы стать Богиней Секса.
– Я попрошу вас встать, закрыть глаза и следовать моему голосу, – прозвучал голос Лейлы, – и прошу вас, выполняйте то, что я буду вам говорить. Сосредоточьте внимание на моём голосе.
Сара поднялась, все сделали то же самое.
– Почувствуйте низ живота, вульву и матку. Свою йони.
Сара всё ещё не могла привыкнуть к тому, что они называли всё это вслух.
«Ну не говорить же слово “пися”», – сказала сама себе Сара и еле сдержалась, чтобы не засмеяться.
– Почувствуйте, что у вас внутри горит красный шар.
Сара закрыла глаза и попыталась представить этот самый шар.
– У каждого он будет свой, у кого-то оранжевый, у кого-то другого цвета, представьте, какой именно ваш шар.
Так, цвет, цвет, надо подобрать цвет. Очень важен оттенок. Бывает красный морковный или красный кирпичный. О! Пусть у неё будет шар цвета «Феррари». Сара обожала «Феррари» и давно мечтала о такой машине.
Интересно, есть ли в «Феррари» детское сиденье. Она бы возила своего ребёнка в детский садик на «Феррари» и в школу тоже. Пусть бы привыкал к роскошной жизни сызмала.
Сара принялась подсчитывать, до какого возраста своего потенциального ребёнка она сможет дожить. Она делала эти подсчёты каждый год вот уже пять лет подряд. И если в первый год, ну, когда она решила, что ей пора становиться мамой, она «дожила» до сорокалетия ребёнка, что ещё очень оптимистично, учитывая, что если она станет мамой в сорок, то в её восемьдесят с чем-то ребёнку было бы сорок с чем-то. Он стал бы уже на ноги, и она могла бы спокойно умереть. Но с каждым годом Саре становилось всё страшней. А если она умрёт в шестьдесят? Ребёнку будет меньше двадцати. Она, конечно, оставит квартиру и инвестиции, которые бережно накапливает, и если у чада будут мозги, а по-другому быть просто не может, это же её, Сарин, ребёнок, то остаться сиротой в двадцать лет при таком капитале будет даже интересно. Один, с деньгами, и вся жизнь впереди.